|
Френдзона(Сехун|Суджон|Дэхён, Романтика,NC-17,Мини)
| |
| Arina | Дата: Вс, 25.10.2015, 00:07 | Сообщение # 1 |
|
Макнэ
загрузка наград ...
Пользователь
Сообщений: 355
Offline
| Автор: Michelle Youmans
Беты (редакторы):Рыжжжий
Авторская группа: https://vk.com/michelle_youmans
Фэндом: EXO - K/M,f(x), B.A.P
Пэйринг или персонажи: Сехун | Суджон | Дэхён
Рейтинг: NC-17
Жанры: Гет, Романтика, Ангст, Драма, Философия, Повседневность, POV, Hurt/comfort, AU
Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика
Размер: Мини,15 страниц
Кол-во частей: 3
Статус: закончен
Описание: Что бы ни случилось - я буду тебя жалеть, мой жилет впитывает твои слёзы уже столько лет. И не перестану тайно тобой болеть, продолжая этот бесконечный балет. ©
Разрешение на публикацию:Получено
|
| |
| |
| Arina | Дата: Вс, 25.10.2015, 00:08 | Сообщение # 2 |
|
Макнэ
загрузка наград ...
Пользователь
Сообщений: 355
Offline
| Глава 1
Суджон снова сделала это. Приперлась ни свет ни заря, как будто знала, что я уже с полчаса как не сплю и жду ее настойчивого звонка в мою дверь. Пока она преодолевала четыреста пятьдесят восемь ступенек до моей квартиры, я успел в пятнадцатый раз изучить каждый узор затертых и потемневших от времени обоев на стенах своего холостяцкого жилища.
Едва звонкая трель пронеслась эхом по комнатам, разрываясь над головой, я, скинув с бедра худую лодыжку своей очередной «подружки на одну ночь», соскакиваю босыми ногами на холодный пол, даже не замечаю, что от пронизывающего сквозняка из потрескавшихся деревянных оконных рам по телу рассыпаются пупырышки.
Но мне плевать, ведь наконец-то в мою серую будничную жизнь изо всех сил раздраженно стучатся сумасшедшие, неукротимые краски. Они врываются в остывшую гостиную ярко-красной шевелюрой, злобно суженными глазами, плотно сомкнутыми губами, что едва чувствительно касаются моей щеки и сразу же отрываются вместе с тяжелым запахом клубного и сигаретного дыма.
У моей подруги под глазами привычные черные потеки, а светлая орешность прячется под дрожащими ресницами. Волнуюсь, как школьник, не зная, куда себя деть и как поступить, будто это впервые происходит, хотя уже третий раз за эту неделю.
Мягко улыбаюсь, легонько касаюсь ее макушки и чуть слышно произношу:
- Все будет хорошо, время лечит.
Хотя кому, как не мне, знать, что порой секунды тянутся часами, а то и целыми месяцами, приедаясь постоянством и одноцветностью. Я не хочу ей врать, но приходится. Жертвую своей совестью во благо ее счастья, надеясь, что однажды это оценится, но, конечно же, снова применяю «лучший вариант» в виде лжи и продолжаю счастливо улыбаться, будто так и надо.
- Не лечит, - шепчет она, и на моих глазах одна из ее драгоценных слезинок падает на пол и превращается в маленькую лужицу. Будь я муравьем, умер бы от счастья, утопившись в соленой влаге, что показалась бы мне сладкой. Но я всего лишь человек, так что мне повезло чуть меньше, а отведенная роль «постороннего наблюдателя и частичного утешителя» больше не приносит прежней радости и удовлетворения.
Я больше не верю, что являюсь единственным для нее. Она просто нуждается во мне, не может без меня, ищет, когда ее сердце снова подвергается нападкам прошивающих болезненных лезвий, которые со всей силы швыряет в нее ее возлюбленный Дэхён.
- Что он снова натворил? – спрашиваю, чуть наклоняя к ней лицо. Суджон молчит, а потом вдруг начинает дергаться и прикрывать рот ладошкой. Отталкивает меня и несется прямиком в туалет, не сильно беспокоясь о том, что громко стучит четырнадцатисантиметровыми шпильками по деревянному паркету, оставляя на нем глубокие царапины.
Бегу за ней, потому что знаю, что она снова будет возмущаться, если не помогу. Влетаю в комнату как раз в тот момент, когда подруга склоняется над унитазом, чтобы избавиться от всего, что пила в клубе. Плюхаюсь на колени, и они ловят болезненные спазмы от удара о плитку. Плевать, потому что мое сердце сейчас бьется как сумасшедшее совсем не из-за этого.
Осторожно обхватываю в кольцо указательного и большого пальцев ее красные волосы и чуть отвожу назад, чтобы не мешались. Тотчас же неприятные звуки и запах распространяются по туалету, и мне становится ее жаль еще больше.
Позади слышу шорох и догадываюсь, что хрупко сложенная анорексичная брюнетка успела проснуться. Не помню ее имени, да и не хочу помнить, потому что мне откровенно плевать на нее. Жду, пока девица появится в дверях, чтобы сказать «проваливай», но она не появляется - будто задницей чувствует, что я не стану ее удерживать.
Никогда ничего не обещаю ласточкам, попавшимся в мою двенадцатичасовую клетку. Никогда не задерживаю их дольше положенного срока и никогда ничего не спрашиваю, чтобы их чувствительное податливое сознание не строило напрасных замков на мой счет.
Суджон привыкла к этому, да она и не говорила ничего, просто вваливалась по утрам в мою квартиру и прогоняла надоедливых ночных бабочек, не забывая громко закрыть за ними дверь.
Но сегодня был один из тех дней, когда она была не в состоянии воевать. И я догадывался, в чем кроется причина такого поведения. Я видел, как ей плохо, и нашептывал различные нежности, прекрасно понимая, что она сейчас от всей души хочет послать меня в задницу, но просто не может оторваться от унитаза, ведь только прибавит мне лишней работы.
Суджон никогда не убирает за собой, а мои причитания воспринимает как нечто обыденное и вполне себе не достойное ее внимания. Меня это почти не бесит, потому что стоит подруге посмотреть мне в глаза, и я теряю нить разговора, куда уж тут помнить о своей злости.
Многие думают, что я по уши влюблен в нее. Кажется, они сильно ошибаются и совсем не представляют насколько. Для меня любовь – это одна из тех банальных ерундовин, которыми играют сопливые подростки, считая, что это выглядит круто. Держанье за ручки, сладкие поцелуйчики, перепихон в подворотне. Это же так чертовски романтично.
Может быть, это какая-то малая часть понятия «любовь», но совсем не полное ее значение. У меня к Суджон необъяснимый трепет, постоянное удушье, перепрошитые раны и притупленные кровью рубцы на сердце. У меня к ней изнеможение, подавленность, боль и дикое, необузданное счастье.
Я сам себе напоминаю спичку, что зажигается и спустя несколько секунд обязательно тухнет. Иногда она может обжечь кожу, а иногда сгибается значительно раньше и ветерок слизывает с нее пламя, не давая ему полностью поглотить тонкую палочку. Лучше бы давал, тогда бы у нее не оставалось надежды на нелепое продолжение жизни. Она ведь теперь инвалид, но все равно тянется к свету и ищет хотя бы еще один день на Земле, даже лежа в грязи под ногами проходящих горожан.
Я такой же. Выжидающий, надеющийся самообманщик. Втихую радуюсь, когда Суджон в своем блядском наряде вламывается ко мне и засоряет мой унитаз. Она наклоняется так низко, что черные полосы ее натянутых чулков обжигают мой взгляд. Но, мать вашу, даже не возбуждаюсь, потому что мне отчего-то хочется остервенело прыгать на кровати, мотая головой так, что волосы вздымались бы дыбом, а бабочки в животе устраивали целое ураганище, сжимая все мои органы в кучу и снова заводя почти остановившееся от тоски сердце.
Когда Чон наконец отрывается от унитаза, вяло вытирая рукавом кожаной курточки рот, ее глаза полуприкрыты, но мне все равно удается заметить слезы. Вот так всегда. Она приходит ко мне и плачет, но даже это заставляет меня чувствовать себя живым.
- Он свалил с этой проституткой… - хрипит подруга, отталкивая мою руку, удерживающую ее волосы, и они тотчас рассыпаются по плечам красной волной. У меня перехватывает дыхание, а я просто не в силах оторвать от нее жадного взгляда.
Вороний лак частично полупился от кошмарно милой привычки Суджон грызть свои ногти. Любой другой сказал бы, что это отвратительно, но только не я, потому что во всем, что касается Чон, я фигов извращенец.
Рассматриваю ее размазанную алую помаду на губах и глубокие синяки под глазами после бессонной ночи, а мои легкие уже бьют тревогу, потому что, кажется, еще немного, и я не смогу больше дышать или умру от аритмии. Да, сердце тоже беспокоится, оно предательски вырывается прямо из вен, норовя лишить меня жизни, потому что охреневший хозяин ко всем чертям потерял голову со своей манией по отношению к этой девчонке, что расселась прямо на полу его туалета.
- Конченый самец, - шипит девушка, пытаясь подняться на ноги, но тут же падает обратно, словно ноги не хотят ее держать. Я выхожу из своего временного транса, быстро качаю головой и, протягивая руки, осторожно обхватываю ее лодыжку, будто она сделана из чистого драгоценного хрусталя. Стягиваю огненно-красные туфли сначала с одной ноги, потом с другой и аккуратно отставляю в сторону. Подхватываю Суджон за талию и беру на руки, вынося в другую комнату.
Вхожу в спальню, но моя ночная пассия все еще лежит на своем месте, правда, уже не спит, а просто молча рассматривает меня с таким видом, будто сейчас вцепится в горло. Кажется, меня ждет новая истерика, но все, о чем я сейчас могу думать, это еле теплые нежные ладони моей подруги, обхватившей меня за шею. Суджон медленно открывает глаза и поворачивает голову, замечая чужую девушку. Тяжело выдыхает и дает мне понять, что хочет встать на ноги. Опускаю ее, все еще побаиваясь, что Чон снова рухнет на пол, но она держится вполне уверенно и, даже почти не шатаясь, подходит к незнакомке.
- Свали, тупая ты курица, - без намека на гнев проговаривает она и тут же ловит полный ненависти взгляд.
- Что? А ты кто такая? Может, сама уйдешь? Тебя здесь, вообще-то, не ждали! – пока без визга отвечает брюнетка и закусывает губу, настороженно сдвигая брови.
- Может, мне лично тебя за патлы вытащить отсюда? – равнодушно спрашивает Суджон, и я чувствую, как по моему телу проходит разряд возбуждения. В такой ситуации это как минимум неправильно, но моя подруга так охуенно притягательна и сексуальна, что мою крышу буквально срывает и уносит вдаль, на время отключив от всего, что вообще происходит в моей комнате. Я молча рассматриваю ее черные чулки в крупную сеточку, которые сзади уже тронула первая стрелка. Еще пара штрихов, и они полностью слетят с ее стройных ножек, ах, как бы я хотел быть тем, что заменит обтягивающие шнурки влажными поцелуями по ее молочной коже…
Коротенькая черная кожаная юбка жадно обтягивает упругие ягодицы, а тонкую талию скрывает кожаная курточка, контрастирующая с красными волосами и оставленной в туалете обувью. Суджон – моя богиня.
- Сехун, ну скажи ей что-нибудь! – канючит совершенно обнаженная девица, прикрываясь лишь моим одеялом. Но я не отвечаю ей, а лишь подхватываю вчерашнюю одежду и безразлично швыряю прямо в ее озадаченное лицо. – Что ты делаешь?!
- Одевайся и уходи, - коротко говорю, складывая руки на груди. Сейчас я конченый ублюдок или же подонок, попользовавшийся девушкой и бросивший ее на следующее утро, но мне не хочется спорить, даже не стану отрицать этого. Я никогда не искал себе оправданий, и все мои действия насквозь подлые и корыстные. Все - кроме тех, что касаются Суджон.
Брюнетка будто сомневается, пытаясь разглядеть в моих глазах понимание или ожидая, что я сейчас широко улыбнусь и скажу: «Шу-у-утка!», – но я упрямо не смотрю на нее, потому что передо мной только Суджон, которая лениво подходит ко мне и обнимает за талию.
Опускаю ладонь и осторожно глажу ее по макушке, удержавшись лишь от поцелуя. Это бы не послужило намеком на что-то серьезное и Чон ничего не заподозрила бы, но пострадал бы я и мое уже вконец ошалевшее сердце.
- У тебя тут так стучит… - шепчет Суджон и слегка задирает голову, чтобы посмотреть мне в глаза. – Я не должна была прогонять ее?
Глупая Чон, она совсем ничего не понимает. Впрочем, это и хорошо, ведь в моих планах не было никаких признаний, потому что мы оба знаем, что отношения между нами невозможны.
Как-то она сказала мне, что «обещание встречаться» - это все равно что сделанная углем надпись на кирпичной стене. Сотрется со временем, зальется дождями, зарисуется баллончиками городской прослойки агрессивно настроенной молодёжи. Она не называет отношения «встречанием», а секс «обязательством». Суджон жила и живет одним днем, но почему-то противно противоречит сама себе, постоянно возвращаясь к тому, кто ее недостоин.
Они с Дэхёном познакомились в одном из ночных клубов. К своему несчастью, я не был там, потому что учился в университете и был сильно зависим от положительного исхода каждого экзамена. Денег на оплату обучения не было, родители также не зарабатывали достаточно, чтобы еще и платить за меня, поэтому была лишь надежда на собственные мозги и совесть.
Иногда мне кажется, что именно по этой причине я не завоевал Суджон. Не дал ей понять, что между нами могло бы быть что-то большее, чем просто дружба, а когда кинулся – стало поздно. Если раньше мы постоянно были вместе, то после встречи с Дэхёном Чон стала постоянно пропадать. Она часто оставалась у него, но также часто приходила ко мне самым ранним утром, плачась в жилетку и обвиняя во всем «своего козла».
Мне также было известно, что он бил ее, и порой хотелось бросить все и пойти расквасить его симпатичное личико. Даже его имя действовало на меня подобно красной тряпке на быка. Но Суджон вроде как любит его, и я молчу. Пусть уж лучше так, чем если она будет обвинять потом меня или и вовсе решит, что друг из меня никудышный. И это правда.
- Это не из-за нее, - наконец выдавливаю, краем глаза замечая, что обиженная брюнетка начала поспешно одеваться. Уже спустя пару минут она схватила оставшиеся вещи и бросилась к выходу, не забыв напомнить, какой я урод и что трахаюсь отвратно. Почти не унизила, если бы еще Чон этого не слышала, было бы прекрасно.
- Ух, наконец, - тянет Суджон и плетется к кровати, с размаху плюхаясь на то место, где только что валялась другая девушка. Мне немного неприятно думать, что совершенный естественный запах моей подруги смешается со шлюшным ароматом ушедшей брюнетки. Я хотел бы, чтобы моя постель пахла лишь Чон и никем более, но понимаю, что угадать момент, когда она вновь решит поспать на моей кровати, фактически невозможно.
Суджон засыпает почти сразу. Я подхожу к ней, опускаясь на низкий табурет, так что мое лицо оказывается на уровень выше, чем ее, но это не мешает мне любоваться подругой.
Под глазами и на щеках до сих пор присутствуют разводы черной туши, а помада некрасиво расползлась по губам бесформенными мазками. Протягиваю правую ладонь и большим пальцем чуть стираю ее, после чего подношу к глазам.
Алая, впитавшая в себя частицу Суджон. Даже в этом кому-то повезло больше, чем мне. Прикладываю к губам и слегка провожу, представляя, что это губы Чон скользят по моим губам. Влажные, мягкие, льнущие, податливые, горячие… Каковы же ее губы на ощущение?
Мне не дано этого узнать, но я рад и тому, что имею, потому что нет больше в Сеуле такого счастливчика, в чьей постели спит самая потрясающая девушка в мире.
|
| |
| |
| Arina | Дата: Вс, 25.10.2015, 00:10 | Сообщение # 3 |
|
Макнэ
загрузка наград ...
Пользователь
Сообщений: 355
Offline
| Глава 2
Я хочу видеть его так часто, как только это возможно. В груди уже образовалась бездонная черная дыра, в которой исчезла вся надежда, сдерживающая мои эмоции на цепи. Он нарисовал ее своими червивыми словами, сыплющимися сквозь чуть потрескавшиеся губы, согнутые в привычно ленивой ухмылке, которые мне даже сейчас чертовски хочется поцеловать.
С каждым днем я умираю все быстрее от тактильного и эмоционального голода. От запретности сладкого плода в его лице, от постоянно сочиняемых поводов для разговора и ни разу не активированных звонков.
Уже почти двадцать минут делаю вид, что сплю, тем не менее ощущая тяжелый прожигающий взгляд на своем лице. Это утро по-особенному тяжелое, тягучее, которое бывает только после жестких попоек или долгих клубных ночей. Голова словно из застывшего чугуна, на лунки ресниц будто накатили камней, а в горло ссыпали жженого песка, болезненно застрявшего в гландах.
Мне хочется долго и громко откашливаться, а затем залить это все горьким приторным кофе, смывая вместе с неприятными ощущениями острые ядовитые воспоминания.
Открываю глаза и тут же встречаюсь взглядом со своеобразной панацеей, помогающей мне держаться в особо тяжелые времена. Он как глоток свежего воздуха, как напоминание, что я по-прежнему прекрасна. Что бы ни делала, куда бы ни шла, этот человек всегда продолжает быть рядом и утверждать, что время лечит.
Растягиваю потрескавшиеся губы в сухой улыбке и поспешно отворачиваюсь, на ходу сползая с нагретой кровати. Не роняю слов, чтобы не начинать бессмысленного разговора, потому что мне не терпится поскорее избавиться от отвратительного привкуса во рту.
Уже почти обед, значит, я проспала несколько часов, а такое впечатление, будто витала в сонном царстве несколько дней в подряд.
Проскальзываю в ванную Сехуна и быстренько прикрываю за собой дверь. После этого выравниваюсь во весь рост перед длинным зеркалом и беззастенчиво рассматриваю свое отражение. Он успел меня переодеть в постоянно лежащий среди его вещей женский пижамный набор, на самом деле состоящий всего лишь из белой маечки и трусов-шортиков. Спешно чищу зубы чужой зубной щеткой, уже успевшей привыкнуть к моему частому появлению в этом доме. Сплевываю, полощу рот и снова поднимаю голову к зеркалу.
Мои ярко-красные волосы безжизненно спадают на плечи спутавшимися прядями, резко очерченные скулы слегка топырятся в стороны, прямо как выступающие бедренные косточки, над одной из которых изображен небольшой черный стилизованный иероглиф с именем, от которого уже тошнит. Но я ни за что и никогда не избавлюсь от него.
И так уже сбитые пятки натерты до красноты новыми туфлями, и громкое чертыханье слетает с моих уст. В голову бьет воспоминание о прошлой ночи, и мне сразу хочется избавиться от чертового сердца, перерастающего ребра.
Презрение, зло, позор - все это я видела в жадных глазах ночных посетителей. Они проникают прямо под кожу - хуже любых шприцов, хуже затекающей жидкости, смешивающейся с кровью и сбивающей крышу напрочь зашкаливающим кайфом.
Я хотела бы найти самую прочную резинку и, как буквы на шероховатой бумаге, стереть эту чертову реальность и заново написать сценарий, в котором я не становлюсь плохой девочкой.
Медленно сползаю на пол и упираюсь оттопыренными худыми лопатками о холодную стену. Чувствую себя инвалидом, моя душа, мои нервы, моё тело – все искалечено. Мое сердце разобрано по частям и сшито нитками, что уже начинают расползаться, подобно червям, спешащим спрятаться в землю - по своим норам.
В сознание неторопливо просачивается ужас, хамоватая, не просящая ни на что разрешения дрожь. Обхватываю ладонями грязные воняющие куревом волосы, прижимая их к гудящей голове. Дыхание становится все короче, виски сжимаются под напором вернувшейся памяти.
В эту ночь все было хуже, чем обычно. В эту ночь он осознанно ставил синяки на моих бедрах. Он специально резал меня на куски и ел сердце без приправ, запивая все остывшей кровью.
Я хочу, чтобы этот ужас прекратился. Желаю забыть, прекратить ненавидеть и любить до безумия одновременно. Меня колотит, как тряпичную куклу, подвешенную на веревочки, прямо как тогда… в клубе.
Дэхён всегда был изобретателен в получении своего наслаждения, и в этот раз его фантазия послужила ему на совесть. Он сущий дьявол, мое проклятие, сумасшедшая зависимость. Неукротимое животное.
В районе ребер неприятно закололо от напоминания. Жесткие руки, будто в кожаных рукавицах, больно вжимаются в мягкую кожу. Они резко раздвигают мои бедра, жадно впиваются пальцами, оставляя красные отметины.
Более сотни пар глаз неотрывно смотрят, как он вдавливает меня в стул под единственным прожектором, который светит так, что хоть глаз выколи. Как он хаотично водит пухлыми губами по моему лицу, волнует, возбуждает, неприлично слюнявит.
Его правая ладонь преувеличенно незаинтересованно шляется где-то в области бикини, но я фактически ничего не чувствую, ослепленная собственным желанием. А все смотрят, словно пристегнутые ремнями собаки, что вот-вот сорвутся и набросятся на живое мясо, чтобы обглодать его, не оставив ничего.
Мне нечем обороняться, да и сомневаюсь, хочу ли этого. Ненавижу, что Дэхён затащил меня прямо на сцену, усадил на стул и развел ноги, задрав юбку прямо на живот.
Хочу свести колени, но суровый взгляд, как стакан ледяной воды, окатывает меня с головы до ног, заставляя замереть на месте, как если бы я играла в немое кино и была фигурой пантомимы - с красным лицом вместо белого, с нервно лопнувшими в глазах сосудами вместо черной сексуальной подводки.
Он заводит танец своих пальцев, сдирая с бедер трусы и швыряя их в истекающую слюной толпу. Тут же слышится чей-то вздох, и я еле вижу, как чья-то поросшая толстым волосом мужская рука тонет в широких штанах.
Я полностью открыта и представлена всем посетителям, и меня охуенно тошнит. Это чувство переплетается с брезгливостью, страхом, напряжением и диким желанием, что прекрасно видно всем, кто стоит за спиной Дэхёна.
Он опускается на колени и, не давая мне расслабиться, вжимается языком в жаждущую плоть, выгибая мой позвоночник в нарастающем экстазе. Чон будто вспарывает меня, ускоряя свой темп, крутит мной как сам того хочет, и когда видит, что до конца моих мучений остается капля, резко останавливается. Поднимается на ноги и сбрасывает брюки, обнажаясь на потеху толпе.
Отравляет меня насмешливой улыбкой и очень грубо поднимает мои ноги, полностью разводя их и подстраиваясь для проникновения.
Я слепа, почти бесчувственна. Внутри вен вместо крови кипит лава, а низ живота скручивает в самый крепкий узел. Все, что мне удается увидеть, это гордые карамельные глаза перед собой, блядские губы, обнажающие ровный ряд белоснежных зубов.
Он неторопливо облизывается и больше не дает мне отдохнуть или отвлечься. Дэхён резко насаживает меня на свою возбужденность, подхватывает под ягодицы и разворачивает, впоследствии чего сам садится на стул, а я оказываюсь сверху, повернутой спиной к взволнованно перешептывающейся толпе.
Меня начинает трясти от его резких движений, он толкается так быстро и злобно, что внутри все напрягается от боли и непривычки. Сильные пальцы неприятно врезаются в кожу, жамкают, тянут, бьют ее.
Мои губы давно опухли от частых укусов мной же. А все смотрят так жадно, что я хочу провалиться под землю. Это было впервые, когда оргазм был смешан с разочарованием и позором.
Меня трижды едва не изнасиловали после. Как удалось сбежать - до сих пор удивляюсь, ведь помнится, что искала Дэхёна, а потом заметила его, садящегося в свою машину вместе с какой-то куколкой из клуба. Наверняка она все видела и решила проверить, каково это, на себе.
Незаметно меня начинает сотрясать дрожь, а потом и горячие, будто подогретые над огнем, слезы, капают на синеющие местами коленки. Это действительно больно. Это будто открытая кровоточащая язва. Мне смертельно, мне серьезно, отвратительно грязно и пошло на душе.
Осторожный стук в дверь заставляет меня поднять голову и поспешно вытереть глаза. В следующую секунду в расход идет вся рука от пальцев до локтя. Поддерживаю себя тем, что уже сегодня, а не еще вчера. Еще раз бросаю покрасневший взгляд в зеркало и приоткрываю дверь.
- Ну, как ты? – родной и спокойный голос сейчас раздражает похлеще детского плача в забитой маршрутке. Где-то на задворках сознания мне хочется ударить его чем-то тяжелым, но вместо этого я затягиваю его в комнату и изо всех сил толкаю на плиточную стену.
Он даже не успевает опешить, когда мои губы яростно впиваются в его рот, раздвигают, позволяя языку проникнуть в чужую влажность. Сехун неожиданно жадно отвечает на подобие поцелуя, сжимая меня в своих крепких и на сей раз абсолютно безопасных объятиях. Каждый его ответ как отсчет на грехи. Один поцелуй – один позор. За прошедший вечер у меня их было уйма, и я еще сильнее врезаюсь своим телом в него, чувствую тазом его бедра, но совершенно не возбуждаюсь.
Не могу полностью закрыть глаза, вижу его трепещущие ресницы, а внутри словно бурлит океан из кипятка горькой желчи. Я словно выплевываю в его рот свою обиду, мысли, затаенный страх. И он спокойно принимает это, не пытается пойти тем же путем, которым шел Дэхён.
Резко отрываюсь и отталкиваюсь от него, выбегая из комнаты. Обнаруживаю на столике забытую пачку с сигаретами, хватаю ее и ускользаю на балкон, вдыхая воздух полной грудью.
Я снова динамлю Сехуна. Снова использую его как подручного пса. Прогнала очередную девицу, с которой он забывает меня, и даже не пытаюсь оправдать своих действий.
Мне не жаль его. Он по собственной воле застрял у установленной мной преграде. Его место только в френдзоне и нигде больше. Там, где нахожусь сама, рассказывая всем, что это не так, но ведь себя не обманешь… Поджигаю сигарету найденной на полу зажигалкой. Помню, что еще позавчера оставила ее здесь, а он не убрал. Знала, что так будет.
Сехун почти неслышно выходит на балкон и осторожно прислоняется к перилам рядом со мной.
- Этой ночью все было намного хуже, чем в прошлый раз? – его голос ровный и спокойный, и я даже не знаю, радоваться этому или сейчас же вцепиться руками в его светлые волосы, чтобы хорошенько оттаскать, напоминая, что я просто сука, которую надо сжечь на костре, а вовсе не та, кого он так безапелляционно любит.
- Он оттрахал меня при всех посетителях клуба, - выдыхаю в пространство вместе с обжигающим горло дымом, словно слова совсем не душат меня, вызывая приступы ненависти ко всему миру. – А потом уехал с какой-то шлюхой на моих глазах.
- Подонок… - протянул Сехун, осторожно забрав у меня пачку с сигаретами, достал одну и, сунув в рот, потянулся за зажигалкой. – Не думаешь, что тебе пора поискать себе кого-нибудь другого?
Вяло улыбаюсь краешком губ, не глядя на парня, а рассматривая чистое голубое небо, почти не измазанное тучами. Хотела бы, чтобы моя душа была такой же совершенной, практически стерильной…
- Ты говоришь так каждый раз, когда я прихожу в слезах, - смахиваю пепел и делаю еще одну затяжку, чувствуя, как понемногу начинает кружиться голова. Это все из-за того, что закурила натощак, черт бы его побрал. – Но ведь сам знаешь, что мне не удастся бросить его.
- Зато он тебя бросает постоянно, - Сехун говорит правду, и во мне снова бурлит желание выдрать ему глаза, потому что от этих пропитанных жалостью слов хочется лезть на стену. – И делает с тобой такие вещи…
- Которые никто больше не сделает, - отрезаю в ответ и выбрасываю остаток недокуренной сигареты вниз, не провожая ее взглядом на прощание. Огибаю друга и снова захожу в комнату, оставляя хозяина дома позади.
Его устраивают наши отношения, как и меня. Мы просто друзья, которые иногда целуются, если мне становится слишком больно и невыносимо. Он видел все мои стороны - и хорошие, и плохие. Хотя больше плохих, наверное, и мне абсолютно на это плевать, потому что я уверена, что он будет оставаться рядом со мной столько, сколько нужно мне.
- Будешь кофе? – он лениво прикрывает за собой дверь, выйдя с балкона, и направляется к кухне, бросая на меня кажущийся безразличным взгляд, но я прекрасно понимаю, что, дай я ему зеленый свет или хотя бы малейший намек, он забудет обо всем и сразу же займется со мной сексом, который будет продолжаться до тех пор, пока я не получу полное удовольствие.
Мне не нужно это, но мой голод растет все быстрее, даже несмотря на прошедшую ночь.
- Да, пожалуйста, – спокойно отвечаю и откидываюсь на подушки, нажимая истертую красную кнопку пульта от телевизора, который лежит на тумбочке рядом. Парень исчезает за дверью, и я наконец могу расслабиться, потому что и так знаю, что телефон еще нескоро замигает именем «Дэхён», а пока он там развлекается, мне срочно нужно отвлечься, чтобы просто не сойти с ума от ревности.
|
| |
| |
| Arina | Дата: Вс, 25.10.2015, 00:11 | Сообщение # 4 |
|
Макнэ
загрузка наград ...
Пользователь
Сообщений: 355
Offline
| Глава 3
Звенящая трель выталкивает меня из сна, вынуждая подняться и плестись в сторону двери, чтобы открыть нежданному гостю. Мне совершенно не хочется никого видеть, но когда дверь отлетает в сторону и на пороге появляется Суджон, в груди все сжимается от раздражения и сумасшедшего желания выгнать ее прочь. Однако девушка не позволяет мне произнести ни слова и резким рывком бьет наотмашь по щеке, по мыслям, по гордости, не жалея ничего из перечисленного.
Сжимаю зубы и гневно смотрю на эту тупую пигалицу, глаза которой, в свою очередь, мечут молнии, а лицо выражает ненависть и негодование.
- Нахрена ты это сделал?! – она кричит во весь голос, и я механически смотрю на часы, замечая, что уже почти обед. Отличненько выбрала время для скандалов, ничего не скажешь. – Я опозорена едва ли не на весь Сеул! Ты знаешь, что кто-то слил видео в интернет и что там прекрасно видно, что ты вытворял!
- Я стоял к ним спиной, здесь не о чем беспокоиться, - безразлично пожимаю плечами и пытаюсь пойти в сторону кухни, чтобы сделать горячего кофе и залить его в желудок, что буквально жжет после ночной попойки, но Суджон снова останавливает меня, хватая за плечо и разворачивая к себе.
Нервно сжимаю ладони в кулаки и едва сдерживаюсь, чтобы не ударить ее. У Суджон настоящая истерика, ее распирает от злости, обиды, желания отомстить, но мне совершенно плевать, все, чего хочу, это чтобы меня оставили в покое и не пытались выяснить того, чего я сам порой не понимаю.
Вздыхаю под ее тяжелым взглядом и, складывая руки на груди, все-таки позволяю себе немного заинтересованности, так, для виду, даже скорее для прикрытия собственного лицемерия.
- Чего ты хочешь?
- Что? – насмешливо бормочет девушка и, закатывая глаза, снова бросается ко мне, больно пиная в грудь. Меня чуть отбрасывает назад, и, кажется, последние цепи с громким хрустом лопаются, освобождая мою затаенную ненависть.
Рычу и хватаю ее за плечи, сильно и болезненно встряхивая. В глазах Суджон все еще вижу ярость, и это раззадоривает еще больше, пробуждая внутри меня настоящего монстра. Пихаю ее к стене и упираюсь ладонями по обе стороны от головы девушки, чуть приближая лицо и суживая глаза:
- Если ты еще раз поднимешь на меня руку, я тебя убью, - шепчу и вижу, как расширяются ее зрачки. С минуту она просто молчит и тяжело дышит, но потом у нее, кажется, полностью сносит крышу, потому что Суджон начинает колотиться в истерике, рыдать и биться, оставляя чувствительные удары на моей груди и плечах.
Перехватываю ее тонкие запястья и обхватываю их одной ладонью, чтобы второй ощутимо ударить по щеке, вынуждая ее прийти в себя. Девушка растерянно замирает, и к ее глазам медленно начинают подступать слезы.
Когда тебя разрывает на куски от невзаимной любви, это разве что сравнимо с ударом ножа в открытую вену. Только кровь не хлещет, не стекает по телу безостановочным ручьем, одаривая надеждой, что вместе с ней изнутри вытечет любовный яд.
Эта боль намного хуже физической, потому что от второй хотя бы со временем заживают раны и проходят кровоподтеки, а от любви шрамы остаются на всю жизнь и исчезают лишь с гнилым прахом, в который ты рассыпаешься глубоко под землей много-много лет спустя.
Жизнь научила меня этому и заставила больше не оступаться. Суджон – мое наказание, очередной простой эксперимент, последствия которого продолжают преследовать меня и вынуждать злиться еще больше.
Иногда я просто хочу ее убить за навязчивость, легкомысленность и абсолютно необъяснимую любовь ко мне. Ненавижу это. Чертовски ненавижу.
- У меня нет на тебя времени, - говорю так, чтобы она четко все расслышала, и отпускаю ее запястья, отступая на шаг. – Уходи к своему псевдо-другу и займи его своими идиотскими заморочками. Ты знаешь, что для меня ты даже не подруга, Суджон. Я не желаю иметь долгих отношений с девушками, поэтому не лезь ко мне.
Вижу ее побледневшее, словно выпаренное лицо и до зубного скрежета ненавижу сам себя за жестокость. Она ведь все мне отдала, а я только забирал, ничего не предлагая взамен. Использовал, терзал, врал, но никогда о чувствах. Еще ни разу не признавал, что она мне дорога, потому что это не так.
Телефон внезапно разражается звучной мелодией, и я, отступив от онемевшей девушки, подхожу к столику, подхватив аппарат, и прикладываю его к уху.
- Дэхён! – щебетливый женский голос вызывает по коже толпу волнующих мурашек, и я сам не замечаю, как расплываюсь в совершенно глупой потерянной улыбке. – Я сейчас к тебе забегу, Дэхён!
Значение слов вольтовой дугой протирается у сердца и выстреливает в мозг, посылая сигнал. Поспешно отключаю телефон и делаю шаг к Суджон. Она молча смотрит на меня, словно напрочь забыла, зачем пришла. Затем безвольно поддается моим пальцам, что обхватывают ее руку чуть выше локтя и тянут к двери, намекая, чтобы она убиралась.
- Я ненавижу тебя, Дэхён, - шепчет девушка, и у меня на губах застывает насмешливая улыбка. Ох, сколько же раз я слышал это от нее и ни капли не удивлен очередному использованию знакомой фразы. – Ты грязно использовал меня…
- Ты сама все знала, - киваю в ответ и отворяю дверь. – С самого начала.
Суджон некоторое время просто переминается с ноги на ногу, но затем все-таки покидает мою квартиру, оставляя меня в одиночестве. Счастливо вздыхаю, обводя взглядом пустующую комнату, и радуюсь, что моя ночная шлюшка успела сбежать до того, как я проснулся. А сейчас ко мне нагрянет мой персональный лучик света, и никто не должен этому помешать.
День проходит слишком быстро, потому что Да Ён, как обычно, бегает вокруг меня, будто порхая смешливой ласточкой, и рассказывает свои бесконечные истории, конечно же, приукрашивая.
Она говорит, что ее парень Ёнгук, некогда бывший мне лучшим другом, пригласил ее к себе домой на выходных и что у них вот-вот произойдет первая ночь. Я завидую ему черной завистью, но лишь улыбаюсь и киваю, испытывая на себе всю тяжесть любовной боли. Всегда обещал себе не влюбляться, но чертов Гук притащил ее так внезапно, что я не успел надумать себе чего-нибудь лишнего, блокирующего, защищающего.
Ей даже не пришлось пробиваться сквозь мои стены, потому что я сам неосознанно вручил свое сердце, навсегда застряв во френдзоне.
Когда наконец она убежала на свидание со своим парнем, напоследок клюнув меня в щечку, я опустошенно сполз по стене, прижимая пальцы к, казалось бы, пылающему следу ее губ.
Не только Суджон больно. Я тоже весь пылаю и умираю едва ли не ежедневно, но это терпимо - и мы все это знаем.
У меня диагноз помешательства, скупой жадности и бесконечного еенехватания. Заторможенно вглядываюсь в стену напротив, чувствуя, как меня накрывает тревога, а за ней тенью следует пустота и беспросветная тьма. Мне чертовски гадко без нее.
Без моей Да Ён, которая мне чужая. Я ничего не жду, ни на что не надеюсь. Просто существую.
Время идет до тошноты медленно. Ближайший клуб начинает свою работу с десяти, но ждать еще как минимум несколько часов. Продолжаю сидеть в темной квартире и подпирать собственную стену, прислушиваясь к доносящимся из приоткрытого окна городским звукам.
Из подобия транса меня выводит громкий стук в дверь. Он не прекращается даже после моего игнорирования, и я все-таки заставляю себя подняться на ноги, плетясь в сторону входа.
- Ты чертов ублюдок! – сильный удар кулаком приходится мне прямо в скулу. Я отлетаю на приличное расстояние и врезаюсь затылком в косяк стены. Фокусируя взгляд, вижу, что надо мной нависает озлобленный Сехун, и выдавливаю кривую улыбку.
- О, ты пришел.
Парень хватает меня за воротник, резко тянет и снова бьет, но на этот раз по щеке, на которой обязательно ближе к утру расцветет приличный синяк. Затем снова и снова - он наносит удары быстро и точно, не позволяя мне сопротивляться. Да я и не хочу.
Такое чувство, будто я только и ждал его, чтобы он хорошенько врезал мне и вернул в реальность, вызывая хоть какие-нибудь эмоции. Хотя бы подобие ярости. Но так воздействует на меня только Суджон.
Ухмыляюсь окровавленными зубами и получаю очередную порцию ударов, после чего валюсь мешком на пол и механически сгибаю колени, но Сехун не бьет меня ногами.
Он тяжело дышит и стоит совсем рядом. Смотрит так, будто перед ним кусок дерьма, и я даже не знаю, стоит ли с этим спорить.
- Ты понятия не имеешь, что такое любовь. Лучше бы ты сдох, козел.
- Что ж ты не прикончишь меня? – снова растягиваю лопнувшие и сочащиеся кровью губы, чуть откидываясь назад, чтобы наши с ним взгляды могли встретиться. – Потому что ты трус?
- Потому что она слишком любит тебя, сучий ты потрох, - кривится Сехун и сплёвывает в сторону, не излучая особой радости или облегчения от спущенного пара. Он прикусывает губы, отчего на скулах играют желваки, и я догадываюсь, что парень все еще зол. – Позвони ей и извинись. Еще лучше позови к себе. Если не сделаешь этого или попытаешься избить, я тебя точно убью, понял?
- Думаешь, я боюсь тебя, молокосос? – сдвинув брови, я кое-как сажусь, вновь упираясь в стену и насмешливо рассматривая парня. – То, что я тебя не бью в ответ, не значит, что не могу.
- Я знаю, - вдруг тихо отвечает Сехун и прячет ладони в карманы светлых джинсов, отходя на один короткий шаг. – Поэтому и говорю, чтобы ты не вел себя так с Суджон, иначе следующая такая потасовка между нами станет действительно серьезной. И не поступай так больше с ней.
Я молчу, и Сехун, больше не найдя, что ответить, устремляется к двери и захлопывает ее за собой. Мне слышны его торопливые шаги по лестнице, они смешиваются со словами мальчишки, что звучат в сознании, как будто поставлены на повтор.
Вздыхаю и выравниваюсь, направляясь к балкону. На ходу вытираю рукавом кровь с лица и вытягиваю из штанов пачку сигарет. Зажимаю одну между пожелтевших пальцев и, суя в рот, подхватываю обветренными губами.
Прошло уже несколько часов, а городские звуки все не меняются. Прямо как чертова френдзона, что, как клетка, удерживает людей на одном месте, не позволяя двигаться дальше.
Думаю о том, что было бы, если бы я не встретил Да Ён, а затем не столкнулся в клубе с Суджон, что была так прекрасна в то время… Делаю затяжку после поджога сигареты и жмурюсь от дыма, окутавшего лицо. Наверное, в моей жизни было бы все так же пусто. Может, и у Сехуна все похоже, ведь он так безумно любит Суджон, что готов бить за нее всяких подонков вроде меня и просить "играть с ней" ради ее же блага. А я так озабочен Да Ён, что только и жду, когда она хоть раз придет ко мне в слезах после ссоры с Гуком.
Эгоизм. Жадность. Выжидание.
Отвратительно.
Они как пища, как кислород в комнате, где все заполнено дымом от огня. Как пепелище внутри сердца, что растет после каждой нашей встречи, стоит очередным надеждам сгореть под воздействием реальности.
Тянусь к мобильному телефону, придерживая сигарету уголком губ. Ее номер один из первых, прямо под номером Да Ён, и это по-настоящему пугает. Я ненавижу быть зависящим от кого-то. Ненавижу быть должным и выполнять чужие приказы, но все равно подчиняюсь, будто мной манипулирует невидимый кукольник.
Слышу ее хриплый голос и догадываюсь, что, должно быть, она много плакала за эти несколько часов.
- Это я, - коротко отвечаю и, вглядываясь в дальние улицы, светящиеся под светом фонарей, выдыхаю: - Приезжай ко мне сейчас. Я хочу тебя.
- Скоро буду, - даже ее голос, кажется, повеселел, и звонок оборвался. Выпускаю телефон, и он шлепается на пол, все еще мигая разноцветным сенсорным экраном. Никотин не помогает, нервы и стойкость – ни к черту.
Наблюдаю за прохожими людьми с высоты своего балкона и, как бы ни было странно этого признавать, жду звука ее шагов. Именно ее, не чьих-либо больше. Да Ён у Ёнгука и точно не придет. Сехун не вернется до следующего нервного срыва Суджон.
Больше ничьих шагов не помню, и это, наверное, хорошо. В жизни так спокойно и стерильно, будто запрограммированно, только не так, как хочется.
Тяну в рот вторую сигарету и подпаливаю ее. Когда краснеющая полоска доходит до середины, вижу подъехавшее к подъезду такси, из которого выбирается красноволосая Суджон. Ей достаточно пары минут, чтобы добраться до моей квартиры, а значит, в запасе есть еще время.
Снова думаю о Сехуне, и прямо в этот момент мне жаль его так же сильно, как самого себя. Потому что все мы – заключенные во френдзоне. Там, откуда никогда больше не выбраться.
|
| |
| |
|
Forum EXO
