|
Flower from the mud (Бэкхён/Тэён, Даркфик, Мини, AU, R)
| |
| Барни | Дата: Вс, 02.08.2015, 22:41 | Сообщение # 1 |
|
resistance
загрузка наград ...
Модератор
Сообщений: 2325
Offline
| Название: Flower from the mud
Автор: Гражданин Мира
Фэндом: EXO - K/M, Girls' Generation: SNSD (кроссовер)
Категория: Гет, присутствует Слэш
Жанры: Даркфик, Hurt/comfort, AU, Мифические существа
Персонажи: О Cехун, Ким Чонин (Кай), Чжан Исин (Лэй), Бён Бэкхён, Ким Тэён, Хван Миён (Тиффани), Чхве Суён
Пейринг: Бэкхён/Тэён; Кай/Сехун
Рейтинг: R
Размер: Мини
Статус: Закончен
Краткое содержание: — Цветы растут из грязи, Тэён(с)
Разрешение на публикацию: Получено
— Ты идиот?
— Нет, сэр, я мечтатель. © Scrubs
|
| |
| |
| Барни | Дата: Вс, 02.08.2015, 23:01 | Сообщение # 2 |
|
resistance
загрузка наград ...
Модератор
Сообщений: 2325
Offline
| Stela Boțan&The Cadence of Heart – Save me
Тэён определяет время суток по приему ванны. Брат входит в комнату, отпирая замок двумя сухими щелчками, включает верхний свет и оглядывается по сторонам. Убеждается, что она еще жива и не готовится напасть, и идет к ней. Дверь оставляет полуоткрытой. За ней виднеется травянисто-зеленый палас в желтых пятнах света и кусочек стены: серые обои в розовых незабудках. Тэён кажется, они должны быть другого цвета, но какого, вспомнить не может. В голове путаница из обрывков знаний, воспоминаний и догадок. Она не пытается с ней справиться: слишком много сил уходит на то, чтобы просыпаться.
Тэён послушно вытягивает руки, и брат отстегивает ремень, что крепится к изголовью кровати, от наручников.
— Сегодня будет клиент, — говорит он. Тэён слышит его слова, понимает их смысл, но они не вызывают в ней никаких чувств. Кажется, так люди говорят о погоде, правда, Тэён и на это плевать: она не бывает на улице. Дождь, снег, солнцепек — все проходит мимо нее.
Брат берет ее под руку и ведет в ванную. Там раздевает и усаживает в приготовленную ванну. От воды пахнет сладостями, и сама она странного цвета. Тэён забыла, как он называется, но какая разница?
Брат намыливает ее тело, не забывая потрогать там, где Тэён не хочет, чтобы ее трогали. Прикосновения вызывают жгучую боль. И снаружи, и внутри все воспалилось, и каждое скользящее прикосновение или проникновение заставляет мышцы живота и паха сокращаться. Брат замечает это и спрашивает:
— Что опять случилось? — он не злится, и Тэён поднимает глаза. Смотреть же на брата, когда он в плохом настроении, не стоит: может ударить. Отец запрещает: ее лицо — товар, но когда брата это останавливало? Он наловчился бить так, чтобы не оставалось следов.
— Последний не использовал смазку, — говорит Тэён, и брат шлепает ладонью по воде. Брызги летят в лицо, и Тэён зажмуривается. Пена, все же, попадает в глаза, щиплет. Тэён боится пошевелиться и сидит, сморщившись.
— Ты ему говорила?
— Отец говорил.
— Ты должна была напомнить или сделать все сама, если он не захотел сделать это для тебя.
— Я просила, но он сказал, что ему нравится, когда девочки становятся мокренькими от его мужской силы.
Брат шумно выдыхает и плещет водой в лицо Тэён. Она отфыркивается и открывает глаза. По виску и щеке течет густая пена.
Брат домывает ее, ополаскивает холодной водой, обтирает полотенцем и смазывает воспалившиеся места кремом. Он холодный, и Тэён неприятно, но она терпит молча.
— Я дам тебе поесть, но немного. Клиенты не хотят платить, когда тебя тошнит на них.
Тэён ничего не отвечает. Она не хочет есть.
Брат запихивает в нее немного лапши и полкружки бульона и отводит в комнату. Усаживает на кровать и снимает наручники. Одевает пластмассовые браслеты, которые скрывают покраснение и синяки, расчесывает ее и берет из шкафа халат. Она надевает его, когда приходят клиенты. Он хранит запах цветочной воды и мужского одеколона. Ее пота и их спермы. Почему его не постирают, Тэён не знает, да ей и не интересно.
— В туалет не хочешь? — спрашивает брат, закончив с ее волосами. Теперь они подколоты пластмассовыми заколками с красными цветочками. Тэён носит их с десяти лет, и они напоминают ей о том времени, когда мама еще не ушла, а брат вел себя как брат. Воспоминания о детстве похожи на сон, который хочет, чтобы его забыли.
Тэён плотнее сжимает губы и качает головой: в туалет ей захочется часа через два. К тому времени, она надеется, клиент уйдет, и она сможет подмыться. Обед начинает перевариваться, и по телу разливается приятное тепло. Тэён нравится это свойство еды: согревать. Пожалуй, это единственная причина, по которой она бы взяла ложку в рот сама. Погреться всегда приятно.
Клиент приходит через какое-то время. Тэён давно не разбивает его на секунды, минуты или часы. Даже вчера и завтра имеют размытые границы. Для Тэён есть сегодня. Она в нем живет и спит, мочится и принимает ванну. Ест и ложится под мужчин, которых находят отец и дядя. Они разные, но для Тэён все — на одно лицо. Есть среди них и приятные, они говорят с ней и спрашивают, не больно ли ей и можно ли им сделать то-то и то-то. Она всегда говорит «да». Брату не понравится другой ответ. Ему вообще не нравится, что она говорит, но отрезать ей язык не решается: вряд ли это поднимет на нее спрос.
Брат открывает дверь и вводит клиента внутрь. В комнате горит лишь ночник, и их фигуры утопают в полумраке.
Тэён поднимает голову и улыбается, как учил брат. Поправляет волосы. Клиент смотрит на брата. У него бледное узкое лицо, густые волосы и тонкие губы. Он невысокий и худощавый. На вид не дашь и двадцати.
Брат кивает, бросает «Через час вернусь» и уходит, закрыв за собой дверь. Клиент остается стоять у порога. Поворачивается к Тэён, смотрит на нее. Она улыбается. От этого болят щеки, но иначе нельзя. Клиентам не нравится, когда она угрюмая и неприветливая.
Клиент склоняет голову набок. Свет ночника ложится на плечо и макушку, лицо тонет в сумраке. Тэён моргает. Ей кажется, что глаза у клиента поменяли цвет. Они должным быть карими, но сейчас радужка отливает золотом.
Улыбка приклеилась к губам; язык пересох и царапает нёбо.
— Можешь мне не улыбаться, Тэён, — говорит клиент. Голос у него мягкий, как ткань дедовского халата, в который Тэён куталась, когда на улице валил синий декабрьский снег. — Не бойся: я к тебе не притронусь.
Тэён бледнеет. Если клиент не хочет заниматься с ней сексом — он не платит. Брата это разозлит, и он ее побьет.
— Мы им не скажем, — говорит парень, и Тэён кажется, что он побывал в ее голове. — Я сяду рядом, хорошо?
Тэён кивает. Он мог бы и не спрашивать. В этой комнате хозяин тот, кто платит.
Клиент проходит к кровати и садится на ее край. Матрац прогибается под весом его тела, но не скрипит. Тэён перестает улыбаться и пальцами водит по краю халата. Линия шва непрерывная, стежки короткие — это успокаивает. Как четки. У матери были такие, только она их потеряла, когда они возвращались с похорон бабушки.
— Меня зовут Бэкхёном, — говорит парень, поворачиваясь к Тэён. Вблизи его глаза кажутся еще светлее. Зрачки расширены, а вокруг них — похожий на обручальное кольцо ободок. Его окружает еще одно, но темное и тонкое, колечко, за которым — яркие белки с розовыми прожилками. Кажется, они зовутся капиллярами, но Тэён в этом не уверена. — Я хочу с тобой поговорить.
Тэён кивает согласно.
Клиент запускает ладони между колен, сжимает их. Он не волнуется и полностью расслаблен. Должно быть, это его привычка, думает Тэён. Как у нее в детстве — грызть ногти. Сейчас она от нее избавилась, потому что клиентам не нравятся девушки с обкусанными ногтями. Брат сам их срезает, подпиливает и красит бесцветным и вонючим, которое, кажется, называется лаком. Тэён не уверена в этом, потому что лаком зовется и то, чем он брызгал ей на голову, чтобы держались завитые горячими щипцами кудри. Такую прическу он делал ей один раз, на Рождество, когда к ней пришел очень богатый клиент. Ту ночь Тэён стерла из памяти, но запах лака и жесткие завитки волос, царапающие шею, помнит.
Клиент начинает расспрашивать ее о семье. Ему интересно, сколько человек живет в этом доме, как часто они к ней заходят, когда ее водят в душ и туалет, где она ест, сколько клиентов бывает за день? Тэён отвечает честно, потому что не видит причин врать. Она вообще ни для чего их не видит. Говорит, как есть. Живет, как живется. Разговоры о семье не вызывают в ней ничего, кроме сосущей боли слева под ребрами да зуда в паху. В носу — запах маминых платьев, а в волосах — детские заколки. На коленях, складками, нестираный халат, от которого тоже пахнет, но не так приятно, как от маминых. Тэён думает об этом и теряет нить разговора. Понимает это, лишь когда клиент замолкает. Тишина как пощечина, и Тэён вздрагивает. Сердце дергается от страха. Если клиенту это не понравится, брат ее побьет.
Она улыбается, но от улыбки судорогой сводит мышцы лица и шеи. Дергается уголок глаз, и Тэён часто-часто моргает.
— Тэён? — клиент касается ее руки, и Тэён облегченно вздыхает. Не похоже, чтобы он злился.
— Простите, задумалась, — говорит она, как научил брат, и снова пробует улыбнуться.
— Все в порядке, Тэён. Не бойся, — говорит он и накрывает ее ладонь своей. Она сухая и прохладная, как камни на дне озера. Тэён помнит, как бродила по ним босиком, а мама звала ее на берег, к подстилке, на которой расставляла тарелки с маленькими бутербродами, нарезанными фруктами и бисквитами.
— Я задам тебе еще один вопрос, а потом мы помолчим, хорошо?
Тэён кивает.
— Ты расстроишься, если с твоей семьей что-нибудь случится?
Тэён замирает, глядя на руку, лежащую поверх ее руки. У клиента очень красивые пальцы. Она таких никогда не видела: тонкие, длинные и белые, как у статуи из музея, где работала бабушка.
— Тэён?
Пальцы сжимаются на ее пальцах.
— У меня нет семьи, — говорит она и моргает, но перед глазами все еще стоит мамино лицо, залитое карамельно-желтым светом. Во рту становится сладко, потому что свет сладкий, и желудок просительно урчит. Тэён прижимает к нему ладонь и смотрит на клиента. Им не нравится, когда с ее телом что-то происходит. Им кажется это неприемлемым, неприличным, отвратительным. Тэён понимает значения этих слов, но не видит связи между ними и функциями своего организма.
— Теперь мы помолчим. Можно я возьму тебя за руку?
— Да.
Клиент берет ее ладонь в свою и переплетает их пальцы вместе. Тэён смотрит в стену перед собой. Сердце бьется неровно, потому что брат может прийти проверить, все ли в порядке, и если ничего не услышит, побьет ее.
— Тэён?
— Да?
— Ты волнуешься?
— Нет, я в порядке. Ничего страшного. Продолжайте, — говорит она привычные фразы, совершенно не чувствуя их тяжести на языке.
— Ты боишься. Чего ты боишься?
— Вам кажется. Продолжайте. — Улыбается.
— Тэён?
— Да?
— Через некоторое время к тебе придут мои друзья. Они скажут: «Мы от Бэкхёна». Не бойся их.
— Хорошо.
Стоит им замолчать, как тяжелый, пыльный звук шагов наполняет коридор. Они смолкают у двери, а затем в нее стучат: громко и отрывисто.
— У вас все в порядке?
— Да, — резко и грубо отвечает клиент и сильнее сжимает ладонь Тэён. Она поднимает на него глаза. Они темные, практически черные, и отливают красным.
— Двадцать минут, — говорит брат и уходит.
Тэён все смотрит в глаза клиенту. Они светлеют, становятся медово-теплыми.
— Никому не говори об этом, — говорит клиент и ослабляет хватку.
Тэён кивает: ей все равно, какого цвета глаза у человека, который просто держит ее за руку.
***
Клиент не соврал. Они приходят спустя шесть ванных процедур. Тэён спит, но громкие вопли и звуки борьбы будят ее. Она открывает глаза и смотрит на дверь. Она заперта снаружи. Тэён не страшно, только пить хочется и в туалет.
Руки занемели, и она приподнимается, меняя их положение. Раздумывает секунду и садится. Спиной прижимается к стене и все смотрит, смотрит на дверь.
Еще один вопль проталкивается в замочную скважину и наполняет комнату отчаянием с привкусом соли.
Тэён устало моргает — она совсем мало поспала — и подтягивает ноги к груди. Опускает голову на колени и вздыхает. В легких хрипит, и она думает, что в комнате слишком сыро. Если она простудится, брат ее побьет, но попросить камин включить она не решается. Может, сам догадается? Ему ведь нужны деньги.
В коридоре что-то падает. Слышится топот ног, и громкий, полный боли крик врезается в стену. Тэён дергается, и браслеты больно врезаются в саднящие запястья. Она кусает губу и возвращается в прежнее положение, только голову держит прямо и не сводит глаз с двери.
Она открывается через шестьдесят девять ударов сердца.
На пороге — человек в черной одежде. Черная челка падает на глаза, на щеке — глубокая царапина. Руки темные, и это, наверное, кровь, потому что Тэён чувствует ее запах.
— Я от Бэкхёна, — говорит человек сиплым голосом, и Тэён кивает. Она даже не успела испугаться.
Человек подходит ближе, и Тэён протягивает ему руки. Он смотрит на нее, и глаза у него такие же желтые, как и у Бэкхёна. В уголке рта запеклась кровь, и он немного дергается.
Человек склоняется над Тэён и осматривает крепления наручников и ремня. Что-то решает и поворачивается к изголовью кровати. Берется за противоположный конец ремня и вырывает его из крепления с мясом. Сердце екает, и Тэён на секунду становится не по себе. Человек очень сильный для человека.
— Это снимем в машине, — говорит он и смотрит на Тэён. — Я возьму тебя на руки, — и когда она кивает, добавляет: — Обещай не кричать.
Тэён никогда не кричит, но человек не может об этом знать, и она говорит: «Хорошо».
Он подхватывает ее на руки и выносит из комнаты. Серые обои в розовых незабудках измазаны в красное. Оно пахнет солью, и Тэён знает, что это кровь. Она видела ее достаточно, чтобы остаться равнодушной.
Они проходят в конец коридора, и Тэён замечает человек, лежащего на полу. Рядом с ним, на корточках, сидит девушка. Лицо и руки в крови. Она черпает кровь, что бьет из шеи лежачего, ладонью и с жадностью ее пьет.
— Сехун, я же просил не оставлять ее одну! — кричит человек, но девушка не обращает на него внимания. Дверь ванной открывается и из нее выходит еще один человек: парнишка с неестественно-белыми волосами и кожей одного с ними оттенка. У него под глазами коричневые круги, а на губах — вода. Он слизывает ее кончиком языка, и Тэён замечает, какие длинные и острые у него зубы.
— Сделай что-нибудь, — человек указывает на девушку, которая продолжает прихлебывать кровь. Лицо у нее при этом светится довольством, а глаза блаженно щурятся.
Сехун вздыхает и, отерев рот рукавом куртки, подходит к девушке, подхватывает ее под мышки и тащит вниз по лестнице. Каблуки ее туфель пересчитывают ступени.
Тэён присматривается к лежащему на полу человеку, и в том, что осталось от его лица, узнает дядю.
— Он всегда пил плохое пиво, — говорит она через секунду и переводит взгляд на стену. Голос матери звучит эхом сердца, но он слишком тихий, чтобы разобрать слова. Должно быть, она корит ее за равнодушие, но ведь это не в нее совали бутылки из-под этого пива…
Человек несет ее вниз. На первом этаже легкий погром, но ни крови, ни тел не видно. Тэён считает шаги человека и закидывает руки ему на шею, когда он просит это сделать, чтобы закрыть дверь. Дом остается за спиной, а Тэён смотрит в расцарапанную щеку и сонно моргает. Ей нужно еще немного поспать, и тогда все будет хорошо. Так говорила мама, когда она болела. Тэён не помнит, помогало это или нет, но сейчас, чувствует, поможет.
Человек несет ее к машине, припаркованной у аллеи чуть ниже по улице. Тэён помнит, как красиво здесь бывало весной, когда цвел жасмин. Она даже запах его помнит, но сейчас холодно, и кусты стоят голые и серые. Солнце или еще не встало, или уже село, но на улице достаточно светло. Тэён вдыхает холодный воздух полной грудью, и у нее кружится голова. Она успела забыть вкус свежести, и он пьянит сильнее виски, которым отец отпаивал ее после побоев.
В машине тепло и играет музыка. Человек усаживает Тэён на заднее сидение, рядом с Сехуном, и садится сам. За рулем еще один человек, тоже мужчина. У него волосы черные-черные, как кошачьи зрачки. Он смотрит в зеркало заднего вида, и Тэён видит его глаза. Они карие.
Рядом с ним, на пассажирском месте, сидит девушка. Опустила голову и, кажется, дремлет. Она успела надеть плащ и широкий синий шарф, который скрывает большую часть лица.
Тэён смотрит на нее еще миг и закрывает глаза.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает человек и берет ее за руку.
— Хорошо. Просто замечательно. Продолжайте, — говорит она и осторожно отклоняется назад, опирается на спинку сидения плечами и расслабляется. Кажется, все и впрямь хорошо. Просто з а м е ч а т е л ь н о.
***
Дом, в который ее привозят, выглядит… большим. Стеклянная башня, отражающая огни города. Синие стекла снизу, звездные — у неба. Тэён бросает на него быстрый взгляд, думает, что здесь, должно быть, живут богатые люди, и позволяет человеку снова взять ее на руки. Ее клонит в сон, и бороться с ним становится все сложнее и сложнее.
Они входят в залитый белым светом вестибюль. Человек с кем-то здоровается. Тэён прослеживает его взгляд и видит мужчину с двойным подбородком, в который врезается воротник коричневой рубашки. Мужчина сидит за длинным узким столом и отводит глаза в сторону. Он явно боится. Лицо блестит от пота, а руки дрожат. Это должно беспокоить Тэён, но не беспокоит. Она зевает, забыв прикрыть рот рукой. Клиентам бы это не понравилось, но их рядом нет, да и брат уже не сможет ее побить.
Сехун останавливается у металлических дверей, нажимает на кнопку и сует руки в карманы брюк. Девушка стоит рядом и тыкается носом в шарф. Пальцы в засохшей крови комкают край плаща. Он уже весь в бурых пятнах. Тэён знает, что их не отстирать: у нее вся простынь в них, когда идут месячные.
Двери открываются с противным звенящим звуком. Сехун входит внутрь, девушка — за ним. Человек подхватывает Тэён удобней и переступает порог последним. Они оказываются в небольшой комнатке без окон. Стены и пол металлические, на потолке — крышка, прикрывающая вход на чердак. У них дома такая же, только деревянная. Свет желтоватый и совсем не раздражает. Комнатка содрогается, и Тэён хватается за человека. Тот прижимает ее к себе сильнее, улыбается. Улыбка у него добрая, и Тэён успокаивается.
Комната снова дергается; двери открываются. Они выходят в широкий коридор. На полу — красный ковер, который заглушает шаги, на стенах — деревянные панели. С потолков свисают люстры. Они выглядят дорого.
Дверей мало. Они подходят к третьей по счету, и Сехун открывает ее маленькой пластиковой карточкой. От порога сразу начинается прихожая, которая незаметно переходит в гостиную. В углу, за невысокой перегородкой, прячется кухня.
Им навстречу выходит девушка. На ней легкое золотистое платье, волосы цвета горчичного меда — бабушка всегда подавала его с булочками — собраны в хвост, а на худеньких ногах — туфли без задников. Тэён не помнит, как они называются, но такие носят летом. У нее была пара, красных, под тон заколкам. Мама позволяла надеть их, когда они шли по магазинам или на День рождения.
— Долго вы, — говорит девушка и смотрит на Тэён. — Привет, Тэён, — голос ее становится мягким и ласковым, как у мамы. — Мое имя Тиффани. Если тебе что-то понадобится, я к твоим услугам. — Она подходит ближе, и человек ставит Тэён на ноги. Тиффани берет ее за руку. Пальцы у нее такие же гладкие и холодные, как у последнего клиента. — Где Исин?
— Отгоняет машину на парковку, — говорит Сехун. — А Крис?
— Был здесь. Болтает с Ханем, — Тиффани делает странный жест рукой и снова обращает внимание на Тэён. — Идем со мной, покажу твою комнату. Кай, будь хорошим мальчиком и приготовь чай, — на секунду ее взгляд скользит к человеку. Он нежный и кроткий, и Тэён уверена, что Тиффани получит то, о чем просила.
— Хорошо. Суён, умойся и переоденься. Если Крис увидит, в каком ты виде, он надает тебе по заднице, — Кай незло прикрикивает на девушку с окровавленными руками и идет на кухню. Сехун, помедлив секунду, бросается следом. Догоняет его и, повиснув на плече, что-то шепчет. Губы прижимаются к шее. Мама называла это близостью и говорила, что она по-особенному приятна, когда разделяешь ее с тем, кого любишь.
Тиффани слегка сжимает пальцы Тэён, заставляя посмотреть на себя.
— Идем же, а то простудишься. Бэкхён огорчится.
Тэён кивает и выдавливает из себя улыбку.
Тиффани замечает ее фальшь и качает головой:
— Ты не обязана. В этом доме ты будешь делать то, что захочешь.
Тэён облизывает губы. Они на вкус как заветное слово «свобода».
***
Комната, в которую ее проводит Тиффани, чистая, проветренная и очень… Тэён долго ищет подходящее слово, прежде чем понять, что здесь уютно. Так было в ее детской комнате: обои с пионами, покрывало из пушистой ткани на кровати, целая гора подушек с чистыми наволочками. Игрушки. Кукольный домик — подарок бабушки — в углу за письменным столом. На стене — полки с книгами. Сказки, энциклопедии, раскраски. Последние Тэён любила больше всего. Она их не разрисовывала — боялась испортить, — но представляла, как вырастет, станет настоящим художником и тогда-то уж точно это сделает.
— Вот здесь включается верхний свет, а здесь — ночник. У кровати есть еще один, если вдруг решишь перед сном почитать. На полках есть книги, но я не знаю, какие тебе нравятся и… — Тиффани отпускает ее руку и начинает показывать комнату. Она ходит плавно, словно танцуя, движения рук изящные, и вся она — такая же. Тэён смотрит на нее, боясь моргнуть. Платье отливает белым, голубым и сиреневым, кожа матово светится, а волосы как жидкий огонь. — Вот здесь — гардеробная. Мы выбирали одежду на глаз — Бэкхён не смог определить твой размер точно, — но если не подойдет, обменяем на нужный. Вот за этой дверью — ванная. Думаю, ты хочешь принять душ после дороги и… смыть с себя… все, — Тиффани краснеет и нервно заламывает руки. Тэён знает, что это зовется смущением и растерянностью, но она не понимает, почему вдруг такая уверенная девушка — и потерялась. — Хочешь, я наберу тебе ванну? У нас есть время до ужина.
— Хорошо.
Тиффани не знает, куда деть глаза, и поэтому уходит в ванную. Тэён стоит посреди комнаты и смотрит ей вслед.
***
Тиффани моет ее курчавой мочалкой. Касается осторожно, не то, что брат, и Тэён расслабляется.
— Ты такая худая, — говорит Тиффани, проводя мочалкой по спине. — Все позвонки видно. И ребра светятся.
Тэён смотрит на мыльную воду и медленно моргает. Ее снова клонит в сон.
— А волосы у тебя красивые и кожа нежная.
Тэён и на это ничего не отвечает, и Тиффани замолкает.
После ванны она смазывает ее тело какой-то пахучей жидкостью и приводит в порядок ногти на руках и ногах. Тэён сидит на краю кровати, в банном халате, и думает о том, что бабушка была бы счастлива, если бы увидела ее в этой комнате. По ее меркам она выглядит шикарно.
— Знаешь, если хочешь что-нибудь спросить — спрашивай. Я отвечу на любые вопросы, — Тиффани подпиливает ноготь на мизинце левой ноги. Он такой крохотный, что Тэён уверена — от него ничего не останется.
— Почему у вас желтые глаза, а у Исина — нет?
Тиффани поднимает голову и улыбается неуверенно.
— Тебя это больше всего интересует?
— Нет. Но мне… любопытно. — Кажется, это подходящее слово.
— Ох, хорошо. Я отвечу, раз обещала, — Тиффани кладет пилочку в коробку с маникюрными принадлежностями, закрывает ее и садится на кровать рядом с Тэён. Берет ее за руку. Тэён поворачивает голову, чтобы видеть ее медовые глаза. — У Исина глаза обычные, потому что он человек, а мы — я, Суён, Сехун, Кай, Крис и Бэкхён — нет. Нас называют вампирами, но это не совсем правильно. Мы — не ожившие мертвецы и не превращаемся в летучих мышей по ночам, не боимся солнца и святой воды, убить нас невозможно даже осиновым колом, а чтобы отрубать нам голову, нужно очень постараться. Мы бессмертные и пьем кровь, и это все, что роднит нас с графом Дракулой.
Тэён кивает. Мама читала ей книгу о вампире с таким именем. Тэён он показался гадким, а вот главный герой, имени которого она не вспомнит, понравился. В книге была еще девушка, Мина, из-за которой главный герой очень страдал. Она Тэён раздражала, хотя она и понимала, что на ее месте могла бы вести себя и хуже.
— Только ты не бойся нас, хорошо? Мы не охотимся на людей и спокойно переносим запах крови. Конечно, есть исключения, как Суён, но она еще молодая, да и аппетит у нее волчий. Вечно добавки просит, — Тиффани улыбается виновато. Ей стыдно за ту девушку, которая пила кровь дяди. Тэён решает, что нужно ее успокоить, и говорит:
— Дядя был плохим человеком. Он много пил, проклинал Иисуса и делал со мной плохие вещи. То, что эта девушка пила его кровь, делает ему честь.
Тиффани смотрит на нее пристально; на лице недоверие, а глаза — как два крохотных подсолнуха.
Где-то за стеной открывается дверь. Должно быть, входная.
— Бэкхён вернулся. Он хотел сам забрать тебя, но его ждали в другом месте. Дела. Приходится вести бизнес не только с людьми, а этим… созданиям не стоит знать о том, что происходит в нашей семье. Я позову его, — Тиффани сжимает ее ладонь, встает с кровати и идет к двери. — Говори с ним и не бойся… ничего не бойся. Он очень тобой дорожит.
Тэён остается одна. Смотрит на свою ладонь и думает о том, что случилось с братом и отцом. Наверное, их тоже убили. Она представляет их мертвыми и вздыхает. Они превратили ее жизнь в ад, изуродовали ей душу и тело, а она все равно их жалеет. Бабушка говорила, что у нее доброе сердце, но Тэён не хочется в это верить.
Она опускает голову и смотрит, как на ладонь капает одна слеза за другой. Она давно не плакала — не было сил, — а сейчас вдруг захотелось. Она понимает, что семью это не вернет: не воскресит бабушку, не поможет отыскать мать. Дядя был жестоким, его не жалко, а вот брат и отец не заслужили подобной смерти. Она хочет верить, что в глубине души они любили ее.
Тэён проводит пальцами по щеке, стирает слезы и, сложив руки на коленях, пытается вспомнить молитву, которой ее учила бабушка. Ничего не получается.
В дверь стучат, и уже знакомый голос спрашивает, можно ли войти?
— Да, — говорит Тэён и поворачивается к двери лицом.
Входит клиент. Правда, он уже не платит деньги отцу, чтобы побыть с ней в одной комнате, и Тэён может называть его по имени.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он и закрывает дверь. Он выглядит немного иначе, и только глаза не изменились. Правда, у зрачков они отливают красным, но это не пугает Тэён. Ей кажется это… интересным. И красивым. Кажется, это подходящие слова.
— Хорошо. Только спать хочется.
— Я хотел поговорить с тобой о случившемся, но, наверное, сделаю это завтра. Тебе нужно отдохнуть...
— Тиффани сказала, я могу задавать вопросы.
— Да, конечно, — Бэкхён подходит ближе.
— Как вы узнали обо мне?
— Твоя мать рассказала.
— Мама? — Сердце проваливается в живот и начинает биться там быстро и болезненно-жарко.
— Да. Я познакомился с ней полгода назад, в Ванкувере. Она просила найти тебя.
— Она здесь?
— Нет, она не может вернуться в Корею, но будет ждать тебя в Канаде. Крис сделает тебе новые документы, и мы вылетим, как только ты захочешь.
— Я хочу… — голос Тэён крошится как плохо обожженный кирпич и осыпается в горло.
— Как только будут готовы документы, сделаем визы и полетим. Обещаю.
Тэён поджимает губы и кивает. Ей снова хочется плакать, но это будет слишком для одного дня.
— Тэён, — Бэкхён делает еще один шаг вперед и встает перед кроватью, — Тиффани рассказала тебе, кто мы?
— Да. Вы не вампиры, но пьете кровь и не умираете.
— Я должен кое-что тебе сказать.
— Хорошо.
— Прежде чем ты встретишься с мамой… Я обращу тебя.
— Зачем? — Тэён чувствует неприятный холодок. Он бежит по спине и колючками рассеивается по плечам и груди.
— Семья очень глубоко ранила твою душу и исковеркала тело. Моя кровь исцелит тебя, сделает сильнее и… счастливее.
Тэён смотрит на него и пытается понять, говорит он правду или придумывает, как брат перед тем, как лечь с ней в постель.
— У Сехуна похожая история. Его сломали люди, которым он доверял и которых любил, но Кай смог исцелить его и подарить новую, полноценную, жизнь. Сехун снова доверяет и любит, а это важнее потребности в крови и странного цвета глаз.
— А мама… ты тоже обратишь ее?
— Если она захочет.
— И она останется с нами?
— Она не может вернуться в Корею…
— Значит, я останусь с ней?
— Нет, но мы будем ее навещать. Обещаю.
— Почему я не могу остаться с мамой?
— Потому что есть люди и твари, которые хотят сделать мне больно. И они пойдут на все, чтобы добраться до тебя. Я не смогу остаться в Канаде, чтобы защитить тебя. У меня есть семья, которую я не имею права бросить: мы связаны узами, которые нельзя разорвать.
Тэён смотрит на Бэкхёна, пытаясь понять, какие чувства он прячет под своей холодной кожей.
— Ты хочешь, чтобы я стала частью твоей семьи? — говорит она, хотя ответ на этот вопрос уже слышала.
— Да, хочу.
— Тиффани хорошая…
— Да, очень. Думаю, вы станете близкими подругами.
— А у Кая добрая улыбка.
— Только не говори ему об этом: он считает это слабостью.
— А Сехун? Я видела, как он к нему прикасается. Мама называет такие прикосновения «особенными».
— Потому что Сехун особенный. Для Кая. Пожалуй, он — его главная слабость, но об этом мы ему тоже не скажем, — Бэкхён улыбается и присаживается на край кровати. Протягивает руку и накрывает ладонь Тэён своей. — А как насчет меня?
— Ты держишь меня за руку.
— И?
Тэён смотрит на него и не знает, какими словами объяснить, как много это для нее значит. Он держит ее руку в своей руке, и в этом кроется огромный смысл. Он бьется у нее в груди и вот-вот заговорит.
— Я скажу, когда ты меня вылечишь, — наконец-то говорит Тэён, и Бэкхён улыбается. Она знает, что когда-нибудь сможет улыбнуться ему в ответ.
***
Тэён стоит перед зеркалом и снимает сережки. Прическа потеряла форму — вечер выдался ветреный, — а за отворот рукава забилась рыжая травинка. Тэён насобирала огромный букет из осенних цветов и листьев, и теперь Тиффани носится по гостиной в поисках подходящей вазы.
— Устала? — Бэкхён подходит к Тэён со спины, обнимает за талию.
Тэён качает головой. Бэкхён опускает подбородок ей на плечо, смотрит в зеркало. Тэён ловит его взгляд; улыбается. Глаза у них одинаково золотые.
— Мама говорит, я похожа на бабушку. Ты как считаешь? — Тэён чуть поворачивает голову.
— Очень. Правда, глаза у тебя мои.
Тэён смеется и пихает его локтем в ребра. Поворачивается в его руках и обнимает за шею. Гладит короткие жесткие волосы на затылке и все смотрит, смотрит Бэкхёну в глазах. Видит в них собственное отражение и глубокое, сильное, обрамленное в черное золото чувство — любовь.
Бэкхён наклоняется, чтобы поцеловать ее, но Тэён уходит от поцелуя и, щекой прижавшись к его щеке, говорит:
— Я давно хотела спросить: тебе не противно?
Бэкхён отстраняется и заглядывает ей в лицо. Хмурится. Глаза темнеют, становятся медно-красными.
— О чем ты?
— От меня. Тебе не противно? Прикасаться ко мне, целовать меня, заниматься со мной любовью? Не противно?
Бэкхён мрачнеет.
— Нет, — говорит он.
— Но я грязная…
— А я люблю тебя.
— А я — тебя, но...
— Тогда зачем ты задаешь такие вопросы?
— Мне было бы противно, — Тэён пожимает плечами. Она вспоминает, какой была полгода назад, и по телу бегут мурашки. Она была как разбитая бутылка, в которую уже ничего не наберешь. В нее вливали грязь и мерзости, которые капали с неровных краев ее души и пачкали осколки сердца, а ей было все равно. В ней даже мыслей не было, только отзвуки воспоминаний и чужие голоса: глухие и бестелесные, как дым. В ней не было ничего, достойного любви.
— Цветы растут из грязи, Тэён, — Бэкхён обнимает ее нежнее и лбом прижимается к ее лбу. Закрывает глаза и просто дышит одним с ней воздухом. Тэён вздыхает, жмется к нему крепче и тоже закрывает глаза. В полумраке — янтарно-зеленом, с винным отливом, — улыбается и тянется к губам, которые теплеют лишь от ее поцелуев.
— Ты идиот?
— Нет, сэр, я мечтатель. © Scrubs
|
| |
| |
|
Forum EXO
