|
Паинька (ЛуМин, Hurt/comfort, АУ, мини)
| |
| Rir-san | Дата: Вс, 08.11.2015, 02:26 | Сообщение # 1 |
|
Донсен
загрузка наград ...
Пользователь
Сообщений: 2
Offline
| Название: Паинька
Автор: Rir-san(Rii.)
Категория: Слэш
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Учебные заведения, AU, Hurt/comfort, Повседневность
Персонажи: Лу Хань (Лухан), Ким Минсок (Сюмин), Ву Ифань(Крис)
Пейринг: Лухан/Минсок
Рейтинг: R
Предупреждения: Ненорматичная лексика, Кинк
Размер: Мини
Статус: Закончен
Краткое содержание: Ему хватило бы всего лишь раз прикоснуться, всего один легкий мазок по светлому теплу Мина, чтобы увериться, что у него не было гребанных галлюцинаций. Но Лухан в последний момент отдергивает руки, с твердым «нельзя» и чувством оправданной справедливости внутри, потому что заслужил, засранец, как бы ему не скребли по легким кошки.
Разрешение на публикацию: с моего разрешения.
Сообщение отредактировал Rir-san - Вс, 08.11.2015, 02:32 |
| |
| |
| Rir-san | Дата: Вс, 08.11.2015, 02:30 | Сообщение # 2 |
|
Донсен
загрузка наград ...
Пользователь
Сообщений: 2
Offline
| В потертых джинсах он впервые узнает вкус новой подростковой свободы, когда убегает вечером из дома, после просмотра онлайн Симпсонов. Его ноги по-глупому цепляются за оконную раму, заставляя его пьяным бомжом распластаться на маминой лужайке, именуемая «Лухан, только попробуй, гаденыш, потоптать цветы!», Лухан практически до усрачки пугается, чувствуя, как в голую поясницу упирается умерший цветочек, и сразу рассматривает возможность вернуться назад медленной перемоткой. Но из-за угла приглушенно шикают, как в дешевых детективах для малолеток, и Лухан снова ощущает себя супер крутым героем блокбастера в полные четырнадцать, подбираясь к ныкающемуся за углом Ифаню.
Они просто гуляют по родному району, но где-то в этот момент он оставляет позади свое розовое детство из комиксов с супергероями и проездов в маршрутке за полцены, начиная втягиваться во что-то сложное, которое все привыкли называть простым «взрослый человек».
В новой футболке из коллекции кого-то там и оттуда же брендовыми джинсами он знакомится с взрослой свободой в полные девятнадцать на улицах темного Китая, презрительно хмыкая на вешающихся проституток, пока Ифань ведет его в «тебе обязательно понравится это место». Лухана на самом деле раздражает приторный запах, витающий в ночном клубе, вместе с измазанными помадой зубами упорно вешающейся на него девки. Он, кажется, разучился адекватно реагировать на окружающий мир, испытывая внутри жгучую потребность удолбать в стенку каждого второго индивида, но под рукой всегда удачливо оказывается пачка сигарет и просто феерически вовремя появляется Ифань, вешаясь всеми своими метрами ему на плечи, как будто что-то чувствует, засранистая дылда.
- Тебе просто нужно хорошо потрахаться, - со знанием эксперта говорит Ифань, и Лухан который раз тычет ему фак в ответ. Потому что нехуй, и недотрах вполне умело компенсировал один милый паренек вчера вечером, но Ифаню это знать не обязательно. У него просто нет лекарства от разливающейся черной жижи внутри, какое можно было бы взять на специальных курсах по типу тех, что для анонимных алкоголиков. Взрослая жизнь дает особенные отпечатки, вычерчивая на его легких тонкий слой смоли, и Лухан действительно перестает верить во что-то светлое, вглядываясь в чистую темноту, когда посередине вспыхивает огонек.
Он должен был почувствовать подвох сразу, потому что эта блядская жизнь никак не может успокоиться, чтобы не подсунуть ему новую подлянку.
- Познакомься, это Сюмин, мой друг из Кореи, - представляет Ифань и улыбается, той редкой радостной улыбкой, которую Лухану посчастливилось увидеть только однажды в своей жизни, и она не была ни тогда, ни сейчас обращена к нему. Рядом возле Ифаня топчется мелкий паренек, высвечивая Лухану глаза своей нескладностью, рыжими волосами и совсем непривлекательной десневой улыбкой, подначивая сволочь внутри Лухана проснуться и сказать пару особо колких слов, чтобы у всех вокруг немного понизился уровень дофамина. Но Ифань умело опирается Лухану на плечи так, чтобы со стороны было вроде бы по-дружески, и холодно цедит сквозь зубы на ухо: «Только попробуй его тронуть». Черт, как же он хорош в этом-то, а!
Лухану до усрачки хочется огрызнуться, но в голове что-то щелкает, и он только презрительно хмыкает Сюмину в лицо, приписывая себе ещё несколько пометок в появившейся список «Что мне не нравится в Сюмине-неприкосновенном», таких, как слишком пухлые щеки, не к месту большая на пару размеров толстовка, и совсем не соблазнительно выглядывающие ключицы. Он снова упирается в любопытно застывшие лисьи глаза, решаясь заносить это отдельным пунктом, но потом забивает, разворачиваясь на выход из нового «тебе точно понравится» ночного клуба, понимая, что перед глазами отчетливо стоит каждая веснушка на аккуратном носу и щеках.
Лухан практически слышит, как ему в уши продолжает откровенно ржать матушка-судьба, зарождая подозрения в шизофрении. Но Лухан действительно не может ещё как-то объяснить, почему их новый друг, ну как «их», больше Криса, является до мозга костей невинной ромашкой, розовой овечкой, которая каким-то блядским образом попала в их группу, как милый «студентик по обмену».
Ведь не может же так не везти? И то, что он видит Сюмина в их общаге в растянутой майке и шортах, ведь может быть простой галлюцинацией, после скуренной пачки сигарет, но овечка приветливо ему машет, и Лухан в сердцах сплевывает на коридорный пол, решая не замечать удивления в раскосых глазах.
Ким Минсока становится слишком много для личного пространства Лухана. Его много в университете, много в комнате Ифаня и Лу, в очередном ночном клубе, в коридоре на перемене, на спортивном стадионе, и Лухану легче вырвать себе глаза, чем хоть на миллиметр сместить взгляд в сторону от Мина. Ведь он слишком тощий, еле достает Ифаню до плеча и смеется даже над совсем тупыми шутками, практически требовательно выворачивая изнутри Лу всю придушенную гадость для пары слов в свой адрес.
Он ведь так старается глотать рвущиеся наружу комментарии, всё-таки удалбливая об стенку старую мышку, когда сигареты уже могут заменить весь его рацион по количеству затянутого дыма.
Долбанный Ким Минсок тихо рвет его изнутри с улыбкой предложенной после тренировки водой и глубоким сочувствующим взглядом именно в тот момент, когда на душе творится совсем херня, и это самый большой пиздец, потому что не чувствует даже Ифань, когда Минсок замечает с первого взгляда.
Жизнь превращается в один сплошной мат, разрисовывая перед Луханом отчетливые контуры слишком худощавого, нескладного паренька с блядски выступающими ключицами, на которых Лу уже давно мысленно ставит пару красочных синяков. И ему совсем не стыдно разглядывать задницу в черных шортах, когда Мин старательно гоняет баскетбольный мяч против двух дылд в лице Ифаня и Тао.
Их разгульный вечер плавно переходит в ночь, но по площадке всё продолжает стучать мяч, и сидящий на скамейке Лу разрешает себе закурить ещё одну сигарету, против скуренных уже пяти, и совершенно пропускает момент, когда к нему подходит Мин.
Внутри отчетливо разливается что-то сильно жгучее, и Лухан на сто процентов уверен, что его снова навещает пиздец.
- Пошли, поиграем, хмурый олень, - весело говорит Минсок корявым китайским, скрипя Лухану песком по зубам своим акцентом. И это немного отвлекает, давая возможность войти в режим безразличного игнора с новой затяжкой. Кажется, опасность отступает, когда до Лухана доносится задумчивый хмык и Мин вырисовывается прямо перед его носом, по-свойски присаживаясь своей задницей на его колени.
И это чистый нокаут, потому что шорты задираются на широко расставленных ногах, показывая чистые два сантиметра татуировок, ровной линией начинающихся от середины бедра. Блядские олдскуловские татуировки, которые охватывают бедра по всей ширине, и Лухан еле сдерживается, чтобы не процедить сквозь зубы отчаянное «су-ука», мысленно отрывая себе руки с корнями, чтобы не тянулись к разрисованной светлой коже. Что же ты творишь, долбанный паинька?
- Слезь, - говорит Лухан, проклиная взявшуюся в голосе хрипотцу, - по-хорошему.
Он честно изо всех сил пытается не опрокинуть Мина на эту же скамейку и со всей душой не затрахать за непослушность. Но Мин с довольной улыбкой отвечает: «Нет». Видит Бог, Лухан действительно старался, высчитывая в уме ровно до пяти, пять гребаных секунд, за которые можно было встать, оправиться и уйти куда-нибудь на безопасное расстояние. Мин совсем невинно хлопает пушистыми ресницами, и скорее всего, случайно проезжает по стояку Лухана - у него действительно так очаровательно открываются глаза от удивления, но, гадость, даже не думает слезть или хотя бы немного сдвинуться назад, беззастенчиво втаптывая старания Лухана в остатки его совести. Чистое дабл комбо от самого малоперспективного игрока.
Лухан уверен, что он сильно пожалеет и сразу же сам себе расшибет черепную коробку, чтобы Ифань вставил ему мозги. Но именно в эту секунду он резко задирает край всё той же несуразной толстовки, которую Лухан точно видел когда-то у Ифаня, и залезает рукой в черные шорты под резинку чужих трусов, чувствуя, как его ромашка в защите подбирается.
- О, нет, малыш, ты уже сделал свой выбор, - тихо говорит Лухан, ощущая, как внутри довольно скалится его внутреннее блядство, и он не удерживается, свободной рукой притягивая Мина ещё ближе, попутно прощаясь с недокуренной сигаретой, - теперь моя очередь играться.
Пальцы лишь слабо мажут по чуть напрягшемуся члену Мина, но Лухана уже пробивает долбанным холодком по спине, вытягивая позвоночник в ровную линию. Если бы Мин только сказал, всего лишь одно «нет», и Лухан бы сломал себе пальцы, но убрал руку. Но Сюмин только судорожно выдыхает, когда ладонь Лухана полностью обхватывает его член, и беспомощно цепляется короткими пальцами за плечи Лу.
Он чувствует каждый вздох на своей шее, пока рука размеренно ведет вверх-вниз, останавливаясь, чтобы большим пальцем огладить нежную розовую головку, и пытается не сдохнуть сейчас, на этом же месте, от переполняющего голубого счастья внутри. Господи, это самое шикарное, что могла подарить ему жизнь среди океана сплошного тлена. Он собственной рукой прикасается к члену Минсока и это, черт возьми, не очередная его порно-фэнтэзи, в которой он переворачивает нескладного мальчишку в колено-локтевую.
Ему нужно всего-то посмотреть немного в сторону, чтобы увидеть, как Минсок отчаянно кусает свои шикарные пухлые губы, когда оргазм остается от него всего лишь на каком-то миллиметре. И, да, Лухан официально себе признается, что хочет эти губы, как минимум зацеловать, как приятный максимум - почувствовать плотно на своем члене. И когда Лухан хочет исполнить возможный минимум, Мина резко выгибает, как-то отчаянно зажимая в тиски своими бедрами чужие. И единственное, что может сделать Лухан, сильнее прижать к себе вылетевшего из реальности мальчишку.
Немножечко позже Лухан смотрит на тяжело поднимающуюся грудь и очаровательные розовые щеки, положившего ему на плечо голову Мина, когда он с особым удовольствием слизывает солоноватую сперму Мина с собственных пальцев, и понимает, какая он конченая сволочь, долбаная сука. Кажется, ему пора въебать хороших звиздюлей за то, что он просрал, или, точнее, продрочил настолько открытого мальчишку, так сильно прижимающегося к нему. Хреновей ситуаций у него ещё не существовало в его недолгой жизни.
Он ожидает первого удара от Мина, но получает разбитую губу от самого Ифаня с подарочными синяками на животе и, кажется, немного отбитой почкой, когда Ифань и Тао так не вовремя доиграли свою четверть, а Минсок всё также сидел на коленях Лухана. Ифаню как-то невероятно быстро дошла вся картина происходящего, и в принципе Лухан понимает, что заслуженно зацеловывает асфальт.
Ему нельзя даже подходить к нему ближе, чем на два метра, а Лухану до зубного скрежета хочется разнести череп каждому второму, кто бросает косой взгляд в сторону Мина. Он ударяет кому-то дверью по затылку, второму ставит со спины подножку и особо умному чешет своими костяшками по челюсти, потому что «вон тот мальчик, которому ты хотел зарядить мячом по голове, да, я видел, сука ты ебучая, совсем в другой категории, и молись, чтобы я больше не обратил на тебя внимание, сечешь, утырок?».
Лухан усиленно гонит мельтешащее перед глазами слово «зависимость», зажмуриваясь до белых кругов на периферии, и, когда снова начинает смотреть, видит только Минсока и небольшие десять сантиметров в сторону от него. Он всё-таки гребанный наркоман, подсевший на слишком красивые глаза, пухлые губы и зашибезные ключицы, за которые Лухан готов, мать его, на всё, живя только одной мыслью, что ему никто не запретит смотреть.
Ему хватило бы всего лишь раз прикоснуться, всего один легкий мазок по светлому теплу Мина, чтобы увериться, что у него не было гребанных галлюцинаций. Но Лухан в последний момент отдергивает руки, с твердым «нельзя» и чувством оправданной справедливости внутри, потому что заслужил, засранец, как бы ему не скребли по легким кошки.
Он практически селится на старом подоконнике в туалете общаги, выкуривая в еле открывающуюся форточку по три сигареты за раз каждый день, выкрашивая загрубевшие подушечки пальцев в противный желтоватый цвет. Горьковатый дым просто магическим образом сглаживает острые углы висящей перед глазами реальности, и ему уже практически не больно инстинктивно различать в середине картины его небольшое чудо, светящее всем вокруг, но не ему. Уйти в себя становится ещё легче, чем обычно, и Лухан пропускает момент, когда к нему подбираются ближе, чем на полметра, бессовестно влезая в его личное пространство и отбирая из руки недокуренную сигарету.
Ему хочется отборно сматериться и показать, каких пиздюлей ещё раз получит пришедший умник, но весь запал угасает, как только Лухан оборачивается от окна и видит возле себя Сюмина, сминающего его новенькую пачку сигарет, лежащую до этого на подоконнике. Он, наверное, в прошлой жизни утопил тысячи котят, раз судьба решает его так искусно сломить пополам. Быть на расстоянии вытянутой руки, видя каждую появившуюся от солнца веснушку, и не иметь права прикоснуться даже пальцем, хреновей только сдохнуть.
- Мин, лучше уйди, - еле слышно выговаривает Лухан, проглатывая ком протеста, и молится, чтобы в этот раз его послушались.
На Сюмине те же черные шорты и большая на пару размеров толстовка, которую Лухан точно видел среди всей кучи на своей полке. Четко бьет ниже пояса невинная ромашка, также мило улыбаясь:
- Паиньки ведутся на плохих мальчиков, разве ты не знаешь? – тихо шепчет ему Мин, прикасаясь своими обалденными губами к его уху.
Крис его всё-таки убьет, пришибет, вырвет глотку, легкие, сердце, но сейчас Лухан пораженно выдыхает и позволяет Мину вести его за собой в свою комнату, где через полчаса Мин будет задыхаться от нового, царапая ему спину короткими ногтями.
Реальность вышибает из головы Лухана весь здравый смысл, и он действительно верит, что жизнь наконец-то отвернулась от него своей задницей, когда размазывает руками свою сперму по вытатуированным бедрам. К нему в защите тянутся с пылающими щеками и небольшой неуверенностью в глазах, выбивая воздух из легких Лухана. Он крепко прижимает к себе расслабившегося Мина, позволяя ему уткнуться себе в шею, и понимает, что не может больше быть такой сволочью, какой он раньше был.
Но его явно когда-то в детстве окунули в котел с всемирным пиздецом, и он нахлебался им на три жизни наперед. Потому что его паинька курит гребаный красный Marlboro по утрам, посылает своего соседа лаконичным «Съебись ещё на часок» и удивленно спрашивает Лухана: «Ты ещё здесь?». Невинная ромашка оказывается рыжей стервой, втаптывая только появившееся счастье Лухана в старый общажный ковер, как назойливую блоху.
Ему кажется, что у него в груди давно уже ворох разорванных тряпок вместо сердца, но Лухан ещё имеет силы презрительно хмыкать и уходить с высоко поднятой головой. Он действительно не срывается, только курит немного больше, когда видит, как Сюмин очередной раз подмигивает какой-то девчонке, и греет внутри приятный комок нарастающего желания проучить, чтобы у мальчишки также начался приступ бронхиальной астмы. Потому что это будет всё-таки справедливо, всё, как любит матушка-судьба.
И Лухан как-то совсем неожиданно справляется со своим заданием, когда к Мину перед лекцией подходит девочка из двенадцатой группы и в воздухе сразу же начинается летать фальшивый флирт. Лухана чуть ли не мутит от всей этой ванили, и он еле давит в себе желание сплюнуть на пол вязкую слюну, тут всё-таки не общага, но вместо того, чтобы пойти к верхнему ряду скамеек, делает резкий поворот на 180 градусов по направлению к рыжей макушке. Идея приходит неожиданно, но он уже чувствует, как она чешет под подбородком его личной внутренней сволочи.
Лухан не знает, какой будет результат, но легко кладет свою руку на плечо Мина, наваливаясь всем телом до неприличного близко, и под удивленные взгляды заинтересовавшегося большинства вокруг, целует эти блядские губы, засасывая их, как будто ждал их рождественским подарком с пяти лет, когда большой палец неспешными движениями стирает тоналку с засоса на ключице. В конце с милой улыбкой добивая: «Доброе утро, малыш».
Он знает, что поступает хреново, знает, что подставляет задницу Сюмина на долгие четыре года его обучения, и впервые понимает, что ему совсем не становится легче от того, что от Мина начинают понемногу все шарахаться. У Лухана давно уже выработанная репутация конченной сволочи, вбитая в каждую светлую головушку минимум всего его потока, которые свято уверены, что с ним не свяжется кто-то выше ранга шлюхи. И он красиво записывает туда Мина, который даже не пробует что-то оправдать.
- Я же говорил тебе к нему не лезть, - обреченно говорит Ифань, устало разваливаясь на скамейке запасных. – Было бы меньше головной боли, - и смотрит на Лухана с таким раскаянием, как будто сам творил вместо него всю херню. Лухан действительно проникается рукой помощи, потому коротко хмыкает, и как-то с совсем не крутой грустной улыбкой отвечает:
- Ты выбрал хреновую тактику, - прекращая месяц вынужденного игнора между ними.
На баскетбольной площадке резво бегает с мячом Мин, обходя уже состоявшихся игроков их университетской команды, но всё-таки не настолько хорошо, чтобы таки забить трехочковый в кольцо. Лухан всё также не может отвести взгляд от упругой задницы в синих шортах и уже даже не пытается этого сделать, чувствуя, что именно сейчас ему нужно быть особо внимательным. И неожиданно наработавшая опыт на постоянных кидаловах интуиция оказывается правой, когда Мину с особой прицельностью и силой бьют мячом по голове.
Лухан не особо помнит, что потом было, но когда он на расстоянии двадцати сантиметров увидел заслезившиеся от боли глаза его Мина, здравый смысл отключился как-то сам. Кажется, он выбил тому умнику зуб.
Конечно, Мин не плачет, и потом довольно бодро выходит из медпункта, в котором минутой ранее хотели приклеить белый пластырь на подбитую скулу Лухана. Ему бы тоже хотелось так свободно пройти мимо него, даже не бросив взгляд в сторону, но он уже выдал себя с головой, заведя себе негласное доказательство на пару недель вперед в виде разбитой губы.
Мин останавливается в самом конце коридора, когда стоящий возле двери медпункта Лухан уже не особо надеется, и поворачивает обратно, чтобы снова, как когда-то, потянуть за руку Лухана к себе в комнату.
Лухан приказывает себе не улыбаться, но ему слишком хорошо внутри, чтобы обращать внимание на что-то ещё, кроме его паиньки в этом охуевшем мире.
|
| |
| |
|
Forum EXO
