| Барни | Дата: Вс, 25.10.2015, 23:23 | Сообщение # 2 |
|
resistance
загрузка наград ...
Модератор
Сообщений: 2325
Offline
| — Пре-да-тель, — вдумчиво произносит Бэкхён, соединяя пальцем капли дождя на деревянной скамейке. — Слово-то какое.
Чондэ снимает насквозь промокшую верхнюю кофту, скручивает её в руках и выжимает, параллельно просматривая автобусное расписание, прибитое к самому верху остановки.
— Будто мне конфеты подарили, а я их котам у подъезда отдал, а не своему лучшему другу, — продолжает Бэкхён, почти собирая капли в Кассиопею.
Он прослушивает через сколько минут автобус — слишком нравится сидеть под козырьком остановки, пропитываться запахом леса, мерзнуть, мокнуть, перекрывать симфонией ливня все мысли в голове.
— Чондэ, — через пару минут тишины жалостно зовет Бэкхён, обнимая руками картонную коробку с сосновыми шишками внутри и устроив подбородок на её закрытой крышке. — Учитывая условия этого лесного тусейшена, предлагаю настоятельно требовать с моей сестры компенсацию в виде батончиков Milky Way.
— А мы помогаем за Milky Way?
— За "спасибо, но я просила не это".
Бывают дни, когда Бэкхён смотрит на свою десятилетнею сестрицу и жалеет, что она не девочка из Канзаса, способная передвигаться ураганами. Он бы не поленился достать ей Тотошку и всю бригаду друзей, выложив путь подальше от своей нервной системы любым кирпичом и любыми цветами.
В другие дни Бэкхён говорит: "конечно, милая, я схожу в лес загородом, принесу тебе шишки и смешные коряги деревьев, чтобы ты выполнила всю задуманную композицию на школьный конкурс, только если ты, зараза мелкая, хоть заикнешься родителям про мою пачку сигарет под свитерами в верхнем комоде или еще раз будешь рыться в моих вещах, то я...".
— Смотри какой динозавр-а, — Чондэ тычет кончиком сломанного зонтика в угол расписания, где по-хулигански, черным маркером, нарисован динозавр Рекс, с большой головой и маленькими ручками. — Я видел комикс, где он, из-за своих маленьких рук, не мог достать газировку из автомата, сыграть на флейте, использовать зубную нить или сделать ангела на снегу.
— Но он может играть на укулеле, — вспоминает комикс Бэкхён, а потом, поддавшись атмосфере какого-то единения и счастливой меланхолии, мягко добавляет: — Он перепробовал тысячу вариантов, но все-таки нашел своё. Так и с нами будет.
— Почему не "так с нами сейчас"? — негромко спрашивает Чондэ, но из-за звука дождя и отрешенности Бэкхёна его вопрос остается без права на рассмотрение.
Оставив расписание в покое, Чондэ садится рядом, кинув на коробку мокрую кофту. Он потом подумает, почему в вопросе нахождения своего человека, у них выпадает неодинаковый сектор.
— Выкинь ты этот зонтик, — усмехается Бэкхён, барабаня пальцами по коробке незамысловатый такт.
Чондэ кладет голову ему на плечо, поднимает зонтик за ручку вверх, крутит со всех сторон, рассматривая каждую вывернутую спицу и шутит:
— Им уже можно вязать.
**
Масштаб информации о Бэкхёне не равносилен тому времени, что они провели вместе.
Бэкхён дохрена доступный в социальных сетях, а у Чондэ с детства вредная привычка находить и распаковывать подарки раньше того, как их вручат.
Ему хватило полдня, чтобы узнать всю повседневную жизнь нового друга.
Бэкхён развлекается, перепевая любимые песни, а после заливая это в форме видео на ютуб. Тайно смотрит сериал Glee, секретно слушает первый альбом Кеши. Ночью всегда открывает окно в режим проветривания, любит придумывать дизайн интерьера и считает, что восприятие - это примерно то же самое, что ощущение. Недавно ему сдвинуло рыть материал по "лунному заговору", читать Берджесса и посмотреть все сезоны "Секретных материалов".
Еще Бэкхёну нравится Чонин и не нравятся треугольники. Два факта в одном предложении для Чондэ уже краткое содержание причины бэкхёновского желания отчего-то выть и лезть на потолок.
Чондэ встречается с Чонином только один раз, быстро, случайно, не сразу соображая, почему Бэкхён, с улыбкой акулы-шизофреника, начал до боли сжимать его руку.
Составив примерный образ Чонина, основанный на своих наблюдениях и не затуманенный слепыми грезами, Чондэ понимает, что запросы Бэкхёна выше, чем ноты, которые он может взять.
**
Бэкхёну вручается чистая застиранная отбеливателем одежда, махровое красное полотенце, а так же проводится инструктаж по технике переключения горячей и холодной воды; разрешается даже петь в смеситель и всё информируется скороговоркой, чтобы Бэкхён не успел вставить своё "спасибо, но не стоило, я бы мог...".
Чондэ силой заталкивает его, такого внезапно вежливого и скромного, в ванную комнату, закрыв дверь, но не переставая препираться на шутки.
На кухне Бэкхёну предоставляют два куска торта, оставшиеся со вчерашнего празднования Дня Рождения брата, а он предоставляет видео, которое режиссировал на лесной прогулке, около заброшенного стадиона, вместо того, чтобы выбирать фигурные коряги для любимой родственницы.
Чондэ в кадре больше, чем деревьев, лесной братвы и зелени вокруг. Он не может сдержать комментария по этому поводу, а Бэкхён оправдывается, что так было задумано, и требует свою золотую пальмовую ветвь Каннского кинофестиваля.
Место у компьютера и право ставить музыку — не ветвь, но тоже принимается.
Чондэ, переодевшись в сухую одежду, щедро разрешает взламывать любые запароленные папки и ложится на свою кровать, напротив компьютерного стола, предварительно забрав себе комочек из двух пледов.
— Дождь меня избил, — делится Чондэ, закрыв глаза и вслушиваясь в знакомую мелодию.
Убаюканный музыкой и подавленный слабостью во всем теле, Чондэ просит рассказать какую-нибудь историю, пока Бэкхён не сообразил, что состояние организма его друга — падение внутрь калейдоскопа, где все кружится, вертится и закручивается.
Пару раз крутанувшись в кресле, Бэкхён отворачивается от компьютера, полностью развернувшись к кровати и выбирая историю, еще никому не рассказанную:
— Моя бабушка говорит, что ради закона божьего людей, с таким уродством как гомосексуализм, надо лечить в психиатрической больнице, током и сильными транквилизаторами. Мой брат считает, что это так же аморально, как инцест и некрофилия, поэтому признаёт сразу расстрел, — вкрадчиво говорит Бэкхён, сложив руки в замок. — Моя бабушка шарахнет меня током на электрическом стуле, а мой брат — расстреляет. Только мне искренне все равно.
Переживая в голове весь Луна-парк в собранном виде, ошарашенность от озвученного блокируется состоянием начинающейся болезни, поэтому Чондэ спокойно отмечает, что это высший уровень свободы — не зависеть от родственников, которым ты по определению уже _должен.
— Почему твой выбор пал на эту историю?
Бэкхён выключает монитор, составив плейлист из двадцати песен, проигрывает сонливости, устраивается на кровати рядом, отвоевав кусочек подушки, и утыкается лбом в затылок парня. Перед тем как провалиться в дрёму, Бэкхён все же отвечает на вопрос:
— Иногда ты смотришь на меня таким взглядом, что тебя бы они тоже расстреляли или посадили на электрический стул.
**
Через два дня иммунитет говорит "нет", обидевшись, что о китайских тамагочах Чондэ заботился лучше, чем о нём.
Чондэ вдыхает воздух, а выдыхает бронхит. На градуснике долго не может найти, где заканчивается ртуть, и почему его температура начинается с цифры четыре.
— Мне надо в аптеку, — мертво улыбается Чондэ, вяло указав рукой на дверь, но мама, пробормотав "когда же ты научишься о себе заботиться", отвечает, что он допустил ошибку в произношении слова "больница".
Температура сбивается до 37.8, когда на Чондэ рушится град наставлений: врач рекомендует остаться в больнице, мама — найти девушку, которая будет заботиться, потому что на Чондэ в этом плане уже надежды нет, медсестра, отдавшая ему теплое одеяло, после крика-кашеля, что его жутко знобит, посоветовала заткнуться и беречь горло.
Окончательно избавившись от вертушки в голове, Чондэ набирает телефон Минсока, попросив его зайти к нему домой, поздороваться со всеми, как можно быстрее и не вступая в заранее провальные беседы с его родителями, забрать домашнюю одежду, пару книг и ноутбук.
— Кстати, — добавляет Чондэ, разглаживая складки своего тёплого, в осенних оттенках пледа, — если мама начнёт доставать вопросами, почему я её не попросил это сделать, срочно переводи тему, тебе всё равно не оправдаться. Тем более за меня.
Минсок восхищён одиночной палатой, медсестрой на посту и тем, как Чондэ загребает все одноразовые стаканчики около кулера, чтобы построить себе пирамидку.
**
Чондэ не знает, что за лекарства ему вкалывают, но температура спадает, а желание быть с Бэкхёном — нет.
Идея кажется самой правильной и обреченной на успех ровно до того момента, пока вечером не объявляется Бэкхён, устраивая по телефону мешанину извинений, допроса и рассказа о Чонине, который согласился куда-нибудь сходить. Чондэ мысленно переплавляет каждое слово о нём в пулю, которыми уничтожаются все картинки планируемых счастливых отношений.
— Думаешь, я ему нравлюсь? — Бэкхён будто знает ответ на этот вопрос, но все равно хочет, чтобы подтвердил весь мир.
— И не только ему, — хрипит Чондэ в телефон, выключая в палате свет, чтобы медсестры на посту были уверены, что он уже лёг спать и лишний раз не проверяли.
Теперь Чондэ сваливает проектирование уже-как-выяснилось-провальной-идеи-быть-вместе на одну из инфекций в его организме. Но как только Бэкхён перестает строить личную жизнь и начинает тараторить понятный только им двоим родной полубред, он понимает, что авторство идеи принадлежит другой инфекции, та, что сидит у него в сердце и появилась задолго до бронхита.
У Чондэ поднимается температура, опускается самооценка, а убитый взгляд выигрывает на конкурсе "Разочарование в человечестве — 2015". Он врет, что ему надо срочно отойти, сбрасывая вызов.
Перед сном Бэкхён пишет до ужаса милую sms-ку, набитую внутряковыми шутками и собственными замашками. Чондэ начинает читать, стоя перед зеркалом и умывальником, а заканчивает на полу, крепко сжимая в руке низ своей футболки.
Обмытый строго по расписанию кафель, белый и холодный, не сопротивляется объятиям, если к нему прижаться - ощущения, как от спрея лидокоина, нанесённого на повреждённый участок тела.
Справившись с собой, Чондэ слышит о доставке нового сообщения и выдыхает, понимая, что легче сразу сердцем приложиться к кафелю с эффектом лидокоина, чем попытаться что-то ответить.
**
Чондэ специально не звонит: не хочет лишний раз пугать своим голосом, который так и просит через слово интересоваться "как ты себя чувствуешь?". Специально не приглашает в стерильные стены, потому что видит эту палату домиком, и пока он тут — его не касается, с кем Бэкхён встречается, а сам Чонин не чувствуется таким реальным.
"У меня стрекоза на сгибе локтя", пишет Чондэ, пытаясь одновременно заинтересовать собой, сообщить состояние и не быть нытиком.
"Я умею играть на лекарствах", добавляет он, потому что реально умеет поставить пустые флакончики в шеренгу и бездумно брынькать по ним шариковой ручкой.
"Я вообще заебись", обидевшись на игнорирование предыдущих сообщений, доказывает Чондэ, по-детски хмурясь.
"Подожди, я делаю скрин своих подписчиков на ютубе, количество которых напомнит тебе о том, как превосходно я пою, а то ты стал забывать этот важный факт моей биографии".
Зная Бэкхёна, он там не просто скрин делает, он еще и дополняет его в фотошопе своими комментариями и разноцветными стрелочками.
"Как только Урсула и бронхит отдадут мне обратно голос, я подам петицию против этого заявления", Чондэ почти мурлычет в экран телефона, вернувшись к таким родным сердцу подколам.
"Пусть эта песня испортит тебе весь день", отвечает Бэкхён, но через час приходит не обещанная песня, а он сам.
Пытается жонглировать апельсинами, почти ломает жалюзи, поет-ту-песню-что-должна-застрять-в-голове, кидается сахаром, говорит голосом Пикачу и обнимает, удивляясь вслух, почему Чондэ в миг стал таким уютным и теплым котом.
**
Неразделенной любви посвятили множество песен, но ни одна не дает совета, что же делать дальше.
Понимают Чондэ не только песни, но еще и Бэкхён. Он похож на стервятника, который выбрал себе жертву и ждёт, пока она закончит жить.
— Проблема в том, — начинает Бэкхён, складывая пальцы прямоугольником, как объектив и всматриваясь через него на Чондэ, — что ты боишься действовать, если не уверен в своей удаче.
Чондэ тут же говорит, что не в том состоянии, чтобы анализировать свои поступки, тем более через призму восприятия Бэкхёна, но в ответ он получает перевод темы на Чонина, о котором всё ещё говорить неприятно, страшно и хочется ввести лимит слов.
Когда Бэкхён рассказывает о нём, используя мобильную связь — телефон можно положить на тумбочку и ничего не слышать. Когда Бэкхён рассказывает о нём, используя сообщения — текст можно промотать. Когда Бэкхён рассказывает о нём в живую, глядя в глаза, делясь совместными планами на выходные, Чондэ хочется его ударить или укусить.
Бэкхён задается целью рассказать о Чонине всё, маскируя это издевательство как "делюсь счастьем с другом".
Чондэ мысленно делает самоотвод от обязанностей "друга". Он подписывался на иные условия "дружбы", никак не включающие в себя фанатизм от кого-то (кроме него).
Он не хочет портить Бэкхёну настроение, поэтому решает ввести табу на обсуждения отношений уже после выходных. Если, конечно, к тому времени он не попытается выкинуться из окна или набрать номер бабушки Бэкхёна с просьбой получить несколько вольт, а вдруг это реально лечится током.
— Удачи вам, — улыбается краем губ Чондэ, бездумно покрутив в руках принесённую Минсоком книгу, то открывая, то закрывая, то сдерживаясь, чтобы не кинуть её в сегодняшнего посетителя.
Бэкхён перестает раскачиваться на задних ножках стула, замолкает, не улыбается, требовательно чего-то ждет, хмурясь с каждой секундой ожидания.
— Что-то не так? — осторожно спрашивает Чондэ.
Почему-то хочет зажмуриться: поведение Бэкхёна как воплощение того страшного момента в ужастиках, когда резкая музыка обрывает нарочитое спокойствие.
— На месте Чонина должен был быть ты, — в тоне аксиомы говорит Бэкхён, поднимаясь на ноги так резко, что стул с грохотом отъезжает на пару метров назад.
Чондэ не успевает крикнуть (прохрипеть) "прикинь, у меня были такие же планы!", как Бэкхён выходит из палаты.
**
— Чистый стиль Бэкхёна: перевернуть ситуацию так, что виноватым оказываюсь я, а не он, который первоначально страдал по Чонину и пытался отбить его у какого-то там, — возмущается Чондэ нарисованному динозавру #5, с красной чешуей и очень доброй мордой.
Парень злобно тыкает в планшет, дорисовывая в Paint`е динозавру когти, чтобы хоть кто-то в этой палате умел за себя постоять.
— И свалил еще так пафосно, падла, — Чондэ добавляет к доброй морде динозавра зубы, острые и впечатляющие.
Каждый нарисованный динозавр становится свидетелем, как Чондэ выпендривается перед самим собой, доказывая, что на самом деле, ему не шизофренично весело, а он просто так организовывает свою Корпорацию Монстров, работающую на спонсировании кошмаров только одному человеку.
Правда, даже заигравшись в моноспектакль, приходится признать, что брошенная фраза — прямой намек к действию. Еще очевидней Бэкхён мог намекнуть, только подарив свою фотку с подписью "Я весь твой".
— Okay, Google, — Чондэ выпрямляет спину и как можно более вежливым голосом проговаривает фразу вслух, параллельно печатая её в окошке ввода текста: — "Как сделать гиф-анимацию, где динозавр Рекс приходит к парню, который мне нравится, и ОТХРЕНАЧИВАЕТ ЕГО УКУЛЕЛЕ ЗА ВСЕ ЯКОБЫ ЧУВСТВА С ЧОНИНОМ, ЧТО ОН ТУТ РАЗВЕЛ.
Интернет не работает, планшет хочет на зарядку, семь динозавров улыбаются и тянут свои маленькие ручки, будто хотят обнять через экран.
— Надо выпить антибиотики, — разумно решает Чондэ, когда рука штрихует уже восьмого тираннозавра.
**
"У меня голова заполнена твоим смехом", печатает Бэкхён, потом думает, что итак слишком охуел, а подобная sms-ка не сделает ситуацию легче.
Поэтому он её стирает. Как и предыдущие шесть.
У Чонина, который сидит напротив, положив между своей головой и стеклом электрички кофту-подушку, вопросов хватит на три выпуска любой интеллектуальной передачи.
— У нас странные с тобой отношения, — задумчиво замечает Чонин, внимательно рассматривая Бэкхёна. — Извини, что...
— Если честно, то я хотел, чтобы ты меня отшил, поэтому для меня это не было сильным ударом, — признается Бэкхён и улыбается так, что Чонин ловит секунду, в которую, как ему кажется, магически сделалось всё хорошо.
Чонин хочет что-то спросить или предложить, но Бэкхён вежливо останавливает его, переключая внимание на полученное сообщение:
"Я никогда не буду на месте Чонина. Оказавшись в треугольнике, квадрате, в ещё какой-нибудь фигуре, я, не задумываясь, всегда бы выбирал тебя".
— Выкрутился же, — широко и по-дурацки улыбается Бэкхён, а после просит расписание вечерних электричек.
Предоставив блокнотик с расписанием, Чонин замечает в поезде серого котёнка и взрывается каваем. Котенок еле стоит в проходе электрички, мяукает, привлекает к себе внимание всех присутствующих, а Бэкхён уверен, что расшатывает вагон именно он.
В твиттер, правда, записывает имя того, который расшатывает его, внутривенно вводит эйфорию, желание сделать что-то безумное и счастливое.
Чонин протягивает минералку и щелкает пару раз пальцами перед его носом, чтобы он перестал так тормознуто улыбаться и смотреть на каких-то динозавров в сообщении.
**
В списках выписываемых лекарств нет ни одного против Бэкхёна и Чондэ считает это несправедливостью, ведь его обещали вылечить, а забрали даже плед.
Дома он продолжает пугать всех кашлем, скачивать хиты 80-ых и умилительно смотреть на фотографию в инстаграме Чонина, где он обнимает свою девушку и принимает поздравления с годовщиной.
Чондэ открывает одной рукой холодильник, а другой прижимает телефон к уху, разговаривая с Бэкхёном в формате "ничего не произошло" и предлагая встретиться. Бэкхён орет "дома сиди, идиот" и обещает, что притащится сам, как только сдаст на проверку курсовую.
За время ожидания Чондэ смотрит на барабан стиральной машины и видит там свою голову, потому что слово "любовь" внутренний голос произносит только с интонацией Бэкхёна. Это уже не просто звоночек, а громкий бой в колокол.
— Смотри, я купил динозавра Рекса, — Бэкхён демонстрирует игрушку, наклоняясь к парню и шутливо тыкая мордой динозавра ему в щеку. — Он может играть не только на укулеле, а еще и на маракасах. Смотри, я их вырезал из картона, можно вложить в лапки, надо только разук...Ну Чондэ, ты не смотришь!
Чондэ в ответ ласково улыбается, дарит ему удивительно блестящий взгляд, и Бэкхён почти теряется для всего мира, но вовремя вспоминает, что подобный взгляд видел перед каникулами в больнице.
— У тебя температуры нет? — сомневается он, важно положив правую ладонь на лоб.
— Губами проверяют, дурачина, — смеётся Чондэ, подвигаясь ближе.
— А потом ты пошутишь, что в лоб только покойников целуют, — усмехается Бэкхён, опустив руку.
— Так поцелуй не в лоб.
— Ты идиот?
— Нет, сэр, я мечтатель. © Scrubs
|
| |
| |
Forum EXO
