|
золото молчания (ЧенЛу, Романтика, Ангст, AU, PG-13, Мини)
| |
| Барни | Дата: Пт, 16.10.2015, 14:59 | Сообщение # 1 |
|
resistance
загрузка наград ...
Модератор
Сообщений: 2325
Offline
| Название: золото молчания
Автор: пирожочек
Категория: Слэш
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, AU
Персонажи: Лу Хань, Ким Чондэ (Чен)
Пейринг: Хань/Чондэ
Рейтинг: PG-13
Размер: Мини
Статус: Закончен
Краткое содержание: Когда взгляды и прикосновения действительно говорят больше, чем любые слова.
Когда тебя будут понимать, даже не слыша.
Разрешение на публикацию: Получено
Посвящение: всем кто любит этих двоих вместе.
Примечания автора: о, господи, я так банальна.
не ругайте меня за это, хорошо?
писала под Max Richter - Songs from before, 2006 – 06. Autumn Music I
послушайте?
Ссылка на фанфик: золото молчания
— Ты идиот?
— Нет, сэр, я мечтатель. © Scrubs
|
| |
| |
| Барни | Дата: Пт, 16.10.2015, 15:03 | Сообщение # 2 |
|
resistance
загрузка наград ...
Модератор
Сообщений: 2325
Offline
| — друг мой, вспомни, что молчать хорошо, безопасно и красиво.
— красиво?
— конечно. молчание всегда красиво, а молчаливый всегда красивее говорящего.
Достоевский
Лу Хань даже не удивляется, когда видит на экране телефона незнакомый номер; его с самого утра преследует какое-то тревожное чувство. Будто что-то должно случиться. Это нервирует, и парень улыбается детям немного натянуто и ведет себя рассеянно. Такая почти привычная тишина в школе давит и не дает сосредоточиться. У Лу Ханя немного болит левая рука – ударился о дверь утром, пока собирался, и он периодически потирает кисть другой, потому что от постоянного движения ломит пальцы. Он подносит телефон к уху и слушает секундное молчание, видимо, вызванное неуверенностью человека на другом конце линии.
- Вы Лу Хань? – спрашивает мягкий женский голос, и парень прикидывает в голове, кто это может быть.
- Мы не знакомы, но нам очень нужна ваша помощь. Ваш номер дал Ким Минсок, извините, если звоню не вовремя, - говорит она, и шум на заднем плане усиливается.
Лу Хань лишь вскидывает брови, закрывая за собой дверь в кабинет и подходя к окну, за которым на город постепенно опускаются сумерки.
- Ничего страшного, я вас слушаю, - отвечает он с запозданием.
- Понимаете, у нас, она запинается, будто не знает, что именно должна сказать. – Мой сын попал в беду, и теперь у него возникли проблемы, - заканчивает женщина.
Лу Хань стучит по раме ногтями, ожидая продолжения. Он совершенно не понимает, как может помочь ее сыну, и уж тем более, что могло с ним случиться. Его немного раздражает эта недосказанность, она же, вроде как, хочет помощи, так зачем говорить загадками?
- Как я могу помочь? Что именно вы хотите? - он всеми силами сдерживает нотки раздражения в голосе.
- Он ничего не слышит, и мы искали кого-то, кто мог бы научить его языку жестов. Минсок - друг Чондэ, и он дал мне ваш номер, сказав, что вы сможете помочь, - наконец быстро выговаривает женщина, будто сама боится собственных слов.
Лу Хань подходит к выключателю, зажигая яркие лампы на потолке, и на секунду морщится от почти ослепившего его света. Все дети уже давно ушли, и небольшая школа стала будто еще тише.
- Мм, я даже не знаю, - Лу Хань трет переносицу, снимая очки и оставляя их на столе. – Это сложно, потребует много времени. Хочет ли он сам?
Лу Хань знает, как это важно. Он видел много детей после несчастных случаев и травм, после которых они теряли слух, или голос; большинство из них очень зациклены на своем горе, и не желают ничего делать. И чем старше ребенок, тем труднее. Он работает психологом в этой школе для глухонемых уже полтора года, но порой ему сложно найти подход.
- Пожалуйста, мы заплатим! – просит она.
Лу Хань морщится, потому что не из-за денег он сомневается, браться ли за это, и ему не хочется, чтобы это выглядело так, будто он согласился только после того, как услышал про награду. Китаец выдыхает, застегивая замок на рюкзаке.
- Хорошо. Но только сначала я хотел бы с ним пообщаться. Вы не против? – он зажимает трубку ухом, закрывая дверь на ключ.
- О, да, конечно! Я сейчас скажу адрес больницы? – в ее голосе слышится облегчение, он даже звучит раза в три мягче, чем раньше.
Лу Хань так и видит маленькую женщину в светлом свитере, стоящую у стены в коридоре; ее напряженные плечи и побелевшую кожу на костяшках пальцев, которыми она сжимает телефон, пока врачи и больные проходят мимо нее. Парень прикрывает глаза и смотрит на ладонь, где записал адрес. Ему хотелось бы, чтобы жизнь была чуть добрее.
Дома Лу Хань валится на кровать, зарываясь в одеяло и подушки, и тут же засыпает немного неспокойным сном. У него все еще ноет рука, от боли в которой парень и просыпается. Смотря на часы и вздыхая, он поднимается и снимает с себя уличную одежду, в которой заснул. Времени – одиннадцать, он проспал три с половиной часа. Ему почему-то кажется, что до утра он уже не сможет лечь.
Сидя перед ноутбуком и едва ли вникая в сюжет какого-то фильма про погони и перестрелки, китаец почему-то вспоминает о доме, и тепле, с которым каждый раз мама называет его имя.
--
Мать Чондэ выглядит немного худее, чем он себе представлял, но белый вязаный свитер на ней такой же, какой представлял себе Лу Хань. Она берет его за руку и улыбается; в уголках ее глаз паутинки-морщинки, а лицо очень усталое. Лу Хань не сможет ощутить и разделить ее горя, но все равно едва накрывает чужую руку своей и коротко отвечает на улыбку: ему правда жаль.
- Я сказала ему о вас, - она чуть мнется, запахивая пальто и сжимая ручку сумки. – Вы же поможете? – ее взгляд, по мнению Лу Ханя, слишком переполнен надеждой, которую сам китаец, в итоге, может не оправдать.
Он кивает, и она уходит, говоря, что вернется вечером. Лу Хань недоуменно смотрит женщине вслед, надеясь, что ему не придется находиться здесь весь день; больницы никогда не нравились ему.
Заходя в палату, Лу Хань видит совсем не то, что ожидал. Он хмурится, а потом вспоминает, женщина же не сказала о возрасте своего сына, а сам китаец не спросил, полагая, что это, скорее всего, маленький ребенок. Лу Хань чешет подбородок, сетуя на свою рассеянность, а парень уже пристально смотрит на него, сидя на больничной кровати. На его щеке пара заживающих царапин, пластырь на шее, и еще Лу Хань замечает напряженно мнущие одеяло пальцы.
Он хочет было сказать привет, но закрывает рот, только открыв его, Чондэ это замечает и прикусывает губу. Лу Хань уже подсознательно чувствует, что будет сложно, но отказываться уже не имеет смысла. Он пододвигает стул ближе к кровати, доставая из рюкзака за спиной блокнот, и быстро пишет на нем, тут же отдавая Чондэ.
Привет, меня зовут Лу Хань.
Парень кивает, оттягивая теперь рукава полосатой, явно не больничной, кофты. Китаец смотрит на него и снова пишет в блокноте.
Я учитель.
У тебя красивые руки.
Глаза Чондэ чуть расширяются, и он кидает быстрый взгляд на Лу Ханя, видимо, прочитав вторую строчку. Китаец не может сдержать улыбку; брови у мальчика встают домиком, и губы чуть двигаются, будто он хочет что-то сказать. Чондэ отдает блокнот обратно и раскрывает ладони, смотря на них. Лу Хань не знает, что можно еще написать, и они сидят в тишине. Парень смотрит в окно, не выказывая желания общаться.
Откуда ты знаешь Минсока?
Чондэ снова обращает на него внимание, смотря на быстро выписанные буквы, и принимает карандаш из чужих рук.
Вместе жили в общежитии, он мой хён.
Читает Лу Хань, отмечая `жили`, в прошедшем времени. Сейчас уже не живут. Лу Хань ерзает на стуле, чувствуя себя немного странно рядом с этим парнем, а тот же опять возвращает внимание на то, что происходит за окном. Лу Хань видит горечь в его взгляде, а може,т Чондэ просто выглядит грустно; плечи покаты, а ладони спокойно лежат на одеяле – будто он сидит так уже целую вечность. Лу Хань смотрит на ранки на щеке, и у него внутри что-то едва ощутимо крутит. Это ощущение никогда не нравилось китайцу, и он морщится, смотря на часы.
Мне пора. Я приду завтра, буду учить тебя говорить.
Он оставляет блокнот на краю кровати, трогая Чондэ за плечо, и тот вздрагивает от неожиданного прикосновения. Лу Хань улыбается уголками губ, кивая на блокнот, и руками говорит `пока`. Намекая, как именно говорить будет учить завтра. Он уже не видит, как хмурится Чондэ, читая, и уж тем более не видит, как он скидывает одеяло на пол, роняя вместе с ним и блокнот, и карандаш, который катится по комнате с тихим звуком, которого Чондэ, конечно же, не слышит.
--
- Что с ним случилось? – Лу Хань звонит матери Чондэ уже вечером, потому что вопрос не дает ему покоя.
Кажется, именно этого он и опасался, когда раздумывал, соглашаться или нет. Ему не хотелось пропускать все через себя, ведь иначе Лу Хань не умеет. Он хочет спокойно спать ночью.
- Несчастный случай. Небольшая авария, он даже почти не пострадал – пара царапин и сотрясение. Но слух стал пропадать совсем недавно, мы даже не сразу обратили внимание. Пришлось положить его в больницу на обследование. А вот сейчас Чондэ почти не слышит, - она говорит спокойно, но слезы где-то еще звучат, совсем тихо и очень глубоко.
- Что-то можно сделать? – Лу Хань захлопывает ноутбук, вставая с дивана и заходя на кухню, чтобы заварить чаю.
- В больнице пробуют лечить его, но пока улучшений нет. Поэтому мы решили, - она замолкает.
Лу Хань прикрывает глаза, доставая кружку. Все ясно.. Парень наверняка злится, потому что в нем остается надежда на выздоровление, а родители, подсунув Лу Ханя к нему, тем самым обрубили все, косвенно сказав сыну, что ему нужно смириться. Возможно, они даже не думали о таком, но Лу Хань видел колючий взгляд Чондэ, видел складочку между его бровей и добела сжатые на одеяле в кулаки руки.
- Я понял. Нужно будет обсудить дни, когда я должен буду приходить, - он отхлебывает горячий напиток, осторожно садясь на диван, чтобы не разлить.
- Хорошо. Давайте завтра? Приходите к двум часам.
Лу Хань совсем не хочет выяснять это все в больнице, но это самый удобный вариант.
--
Когда он приходит на следующий день, то матери Чондэ еще нет, сам же парень сидит на стуле у окна и играет во что-то на телефоне. Он снова вздрагивает, когда Лу Хань наклоняется, касаясь его плеча. Брови ожидаемо сходятся у переносицы. Чондэ чувствует, как от его нового учителя пахнет весенней прохладой улиц, звуками мигающего светофора и гудящих машин; он не может услышать их, но он знает. Игра на телефоне проиграна, а Чондэ все также смотрит на Лу Ханя снизу вверх, закусив изнутри щеку и стараясь услышать шорох ткани его темного пальто. На звук открывшейся двери парень обращает внимание только потому, что поворачивает голову блондин, и Чондэ видит, как его губы двигаются, произнося приветствие. Он поднимается, едва улыбаясь маме, и уходит в небольшую ванную комнату, закрываясь. Лу Хань провожает его взглядом, смотря на растрепанные темные волосы и торчащие уши. Это первый раз, когда он видит его не сидящим, и Чондэ отчего-то кажется еще тоньше и меньше.
Китаец прослушивает половину того, что сказала его мать, выцепив только про три раза в неделю, с двух до четырёх. Он рассеянно кивает на слова об оплате, просто уже заранее соглашаясь со всем. Чондэ не выходит, пока его мама не закрывает за собой дверь палаты. Лу Хань думает о том, совпадение это или же нет.
Лу Хань показывает ему несколько простых выражений, с которых обычно всегда в его школе учат детей учителя. Он психолог, поэтому не знает всей системы, но, вспоминая, как ему самому преподавали этот язык, по нескольку раз показывает жест, пока Чондэ не повторяет его, запоминая. Он периодически поджимает губы, кидая на Лу Ханя непонятные взгляды, но тот игнорирует их, стараясь не отвлекаться. У Чондэ хорошо получается, и Лу Хань пишет в блокноте, что если парень будет стараться, то он начнет давать ему звездочки, как это делают в детском саду. Видя, как уголки губ Чондэ едва вздрагивают в улыбке, Лу Хань чувствует, как что-то хватает его за горло.
--
Минсок звонит спустя несколько дней и извиняется. Лу Хань шикает на него, говоря, что сначала нужно было предупредить самого китайца, и потом уже разбрасываться его номером. Минсок что-то бубнит, и Лу Хань смеется, затем привычно называя его Баоцзы, и сообщает, что пошутил.
- Все в порядке, просто было неожиданно, - он тыкает в кнопки на стиральной машине, проверяя, хорошо ли закрыт барабан.
- У меня больше никого не было на примете, - Минсок все еще оправдывается.
Лу Хань опять убеждает его, чтобы он не брал в голову, он не так загружен работой в школе, чтобы это стало проблемой.
- Чондэ просто не повезло, - тихо говорит Сюминь, выдыхая в трубку. – С ним может быть трудно, но просто постарайся, ладно?
- Раз ты так говоришь, - Лу Хань пожимает плечами, но волнение и забота в голосе Минсока заставляют его немного напрячься.
- Я потом перезвоню тебе, - быстро говорит парень, и китаец слышит только гудки.
Просматривая рисунки детей, которые взял домой, он не хочет ничего анализировать, чтобы потом выдать какой-то результат. С небольших белых прямоугольников бумаги на него смотрят несколько ярких желтых солнц, улыбающихся беззубыми улыбками, фиолетовых шестиногих собак и пара человечков, держащихся за руки. Лу Хань проводит по ним пальцами, улыбаясь самому себе и той невозможной печали, которая прочно сидит где-то у сердца.
В его квартире весной всегда как-то холодно (китаец не вспоминает о том, что в ней холодно, по сути, почти всегда). Он спит под ворохом одеял, из которых выбирается потом чуть ли не час, глухо ругаясь и едва разлепив один глаз. Запинаясь о стоящую в коридоре коробку, он шипит и запускает ладонь в гнездо на голове, отмечая для себя (в который раз) что нужно убрать коробку куда-то.
Лу Хань жестом здоровается, заходя в палату, и, слыша чуть хриплое `привет` в ответ, он удивленно смотрит на такого же удивленного Чондэ. Интонация в голосе очень мягкая, и даже небольшая хрипотца не искажает его. Парень тут же передергивает плечами, отворачиваясь. Похоже, он просто забыл. У Лу Ханя чешутся руки от желания коснуться его или сделать что-то ободряющее, но он думает, что это не лучшая идея. Садясь рядом на стул и скидывая пальто, Лу Хань берет блокнот и пишет:
У тебя красивый голос.
На секунду в глазах Чондэ проскальзывает такое отчаяние, что туго затянутый и утихший комок в груди китайца шевелится, разворачиваясь. Он не понимает, в чем дело, но когда парень снова смотрит на него, видя взволнованное выражение лица напротив, то глубоко выдыхает. Лу Ханю кажется, что он хочет что-то сказать, но он не собирается торопить и вытягивать это из Чондэ.
Парень все еще помнит то, что они вместе учили в прошлый раз, но энтузиазма в нем нет ни капли. Лу Хань все понимает и, что-то вдруг вспомнив, тянется к рюкзаку, выуживая из его недр пенал. Он, под заинтересованный взгляд Чондэ, берет зеленый фломастер и выдергивает из блокнота лист, рисуя на нем асимметричную звезду. Протягивая готовый рисунок младшему, он пишет карандашом как обещал. Кошачья улыбка Чондэ приподнимает его щеки и превращает глаза в щелки, и Лу Ханя снова что-то душит, он пытается выровнять дыхание, пока читает оставленное в блокноте парнем почему она кривая и зеленая?. Удержать расползающиеся уголки губ очень сложно, и Лу Хань просто привычно пожимает плечами, вертя в руке зеленый фломастер. Просто кроме него у Лу Ханя есть только черная ручка и простой карандаш. А зеленая звезда выглядит не так плохо, по его мнению. Он щелкает веселящегося Чондэ по лбу и грозит ему пальцем - нельзя смеяться над старшими. Парень лишь продолжает хитро улыбаться.
Когда китаец уходит, Чондэ кладет листок на тумбочку, периодически кидая на него взгляды.
--
О том, что Чондэ пел, учась на факультете эстрадного вокала, Лу Хань узнает спустя три дня. Он поджимает губы, смотря куда-то мимо друга, и ему до ужаса, до слез жаль. После выходных они должны увидеться как раз завтра, и китаец не знает, как будет смотреть на младшего. Минсок хлопает его по плечу, удивляясь тому, почему Лу Хань до сих пор об этом не знал. Блондин же думает о детском взгляде Чондэ, его кошачьей улыбке и двух зеленых кривых звездах, лежащих на прикроватной тумбочке в больничной палате.
Весеннее солнце светом заполняет больницу, делая ее немного уютнее и теплее. Лу Хань же сжимает телефон в кармане куртки, стараясь как-то снять напряжение. Он не хочет смотреть на Чондэ с жалостью и знает, что тот все сразу заметит, и то хрупкое доверие, которое он уже успел получить, исчезнет. Парень трудно привыкает к людям и подпускает к себе очень медленно – по шажку за раз.
Толкая белую дверь, и на секунду зажмуриваясь, Лу Хань берет себя в руки. Шторы в палате задернуты, а Чондэ лежит на кровати, накрывшись одеялом. Китаец стоит в нерешительности, тут же чувствуя чужое настроение, и раздумывает, оставить его или нет. Откидывая светлую челку, Лу Хань все же медленно подходит, присаживаясь на краешек кровати и протягивая руку к фигуре, скрывающейся под одеялом; он касается бока Чондэ, ощущая тепло кожей. Парень не спешит вылезать и даже хочет отодвинуться – но он и так уже лежит на краю больничной койки. Лу Хань начинает поглаживать его, не собираясь ни стягивать одеяло, ни принуждать Чондэ к разговору. Ему хотелось бы услышать, как парень поет; его голос наверняка сильный и громкий, пробирающийся под кожу и ласкающий слух своей мягкой бархатистостью. Лу Хань улыбается, представляя это, и ему невыносимо грустно оттого, что он может никогда его не услышать.
Когда Чондэ засыпает, Лу Хань уходит, нарисовав ему зеленую звезду на листе и положив ее на тумбочку к двум остальным.
--
Из взгляда парня никогда не исчезает эта тлеющая грусть, даже когда он смеется над тем, что Лу Хань иногда пишет неправильно. Старшему трудно не касаться его, в каждом настроении разного и порой даже прозрачного, слишком тонкого и худого для его возраста. У Чондэ немного шершавые ладони и родинка над ключицей, на которую у Лу Ханя очень часто скашивается взгляд. Уголки его губ смешно вздрагивают в улыбках, а волосы на затылке, независимо от того, приглаживать их или нет, стоят торчком, как и уши. Чондэ уже знает много жестов и может даже `сказать` что-то простое. Лу Хань не скупится на звезды и на тумбочке лежит уже целая стопка зеленых гигантов.
Долгие взгляды Чондэ, направленные в пустоту, не нравятся Лу Ханю. Но он ничего не может сделать. Ставя себя на его место, китаец думает, что он вряд ли смог быть таким сильным.
Он ловит себя на том, что очень часто думает о Чондэ, даже когда его нет рядом. Его тихий смех приятными мурашками отложившихся воспоминаний проходится по спине, и Лу Ханю иногда просто хочется сорваться в больницу, чтобы увидеть его удивленные и посмеивающиеся глаза.
--
Чондэ пишет, что витражи похожи на музыку. Он видел их в церкви, и они не выходят у него из головы. Они преломляют обычный свет и делают его совсем другим, волшебным и завораживающим. Он теперь не слышит музыку, и все раньше привычные звуки лишь отдаленно фантомами теперь звучат в мозгу. Лу Хань улыбается, обещая, что все будет хорошо. Чондэ смотрит на него долгим и темным взглядом, сжимая чужое запястье пальцами. Лу Хань смотрит на их сцепленные руки, и протягивает другую, чтобы провести ее по виднеющимися на руках Чондэ синеватым разветвлениям вен. По чужой коже проходят мелкие мурашки, и, видя их, Лу Хань улыбается, стараясь не обращать внимания на все еще направленный на него взгляд.
--
Лу Хань стряхивает с зонта воду, оставляя за собой в коридоре мокрые следы, и снимает куртку. У него в ботинках хлюпает, а с мокрых волос за шиворот по шее струятся холодные капли. Он вздрагивает, открывая дверь в уже родную палату, и скидывает вещи на стул, не смотря на Чондэ. Парень же следит за каждым его движением взглядом, стоя у изножья кровати, будто так и ждал старшего.
- Я не слышу ничего, кроме этого моря, - Лу Ханя пробивает крупная дрожь, когда он слышит тихий неуверенный голос.
- Оно прямо в ушах, а все остальные звуки – как гул, - китаец медленно поворачивается, и видит наклонившего голову и прижавшего к ней руки парня.
- Я не слышу, как ты дышишь, - он говорит теперь хрипловатым шепотом. – Я даже не слышу самого себя. Я говорю что-нибудь, или просто двигаю губами? – он поднимает на Лу Ханя глаза, и то душащее все это время наконец ломает ему хребет.
Ему кажется, что позвонки даже хрустят, крошась в пыль. Чондэ первый раз смотрит на него так – с отчаянием и безысходностью, от которой внутри грохочет водопад, изнутри все заливая водой, отчего удары сердца становятся громче, быстрее. Лу Хань на секунду вспоминает, почему не хотел соглашаться на эту работу. Он медленно подходит к парню, кладя руки ему на плечи, но тот пятится и качает головой. Лу Ханю кажется, что Чондэ заплачет – но глаза у него остаются сухими, как и искусанные губы. Единственный, кто, похоже, из них двоих сейчас может заплакать, – это Лу Хань. Голос парня колеблется и дрожит, он бы, наверное, сорвался на крик, если бы мог.
- Наверное, если я попробую спеть, из горла вырвется только отвратительный хрип, - Чондэ мнет в руке край полосатой кофты, и у Лу Ханя каждая клетка тела умирает болезненными и громкими фейерверками, от которых закладывает уши.
- Не говори так, - шепчет Лу Хань, не в силах выдержать чужие слова.
- Я тебя не слышу, хён, - тихо говорит Чондэ, опуская голову.
Китаец подходит было снова, но парень быстро пробегает мимо него, закрывая дверь в ванную. Лу Хань остается в пустой палате, слыша плеск воды и сжимая кулаки до побелевшей кожи на костяшках. Он не знает, что можно сделать. В голове пусто и тихо, как после шторма.
Ему не спится, и Лу Хань бродит по квартире по протоптанному маршруту – комната-кухня-ванная. Тишина в квартире давит и звенит в ушах, но Лу Хань все равно ничего не может с ней сделать. Думая о бесконечных вариантах того, как он смог бы помочь, китаец приходит к мысли, что тогда нужно было бы быть гениальным врачом, или хирургом, или тысячей профессий, которыми он не владеет от слова совсем. Мозг хочет взорваться тысячей истерик, и Лу Хань глушит его снотворным, чтобы утром проснуться еще более разбитым, чем вечером.
--
Лу Хань не знает, что заставило его посмотреть пару видео, присланных Минсоком. Сообщение от того печатными буквами говорит посмотри (наверное, поэтому китаец и нажимает на плэй). Там всего два небольших кусочка, но и этого хватает Лу Ханю. Он не знает, что за песни поет Чондэ, но его прикрытые глаза, в которых мерцают искры цвета жареного миндаля, выжигают в Лу Хане большие и кровоточащие дыры. Его голос -действительно самое красивое, что парень когда-либо слышал. То, как напрягается чужая шея, как Чондэ сжимает микрофон пальцами и закрывает глаза, доводя последнюю ноту, и как потом улыбается сияющей улыбкой, все остальные лишь бледные копии которой. Лу Ханю больно почти физически, и он захлопывает ноутбук, пару секунд потом еще слыша чужой сильный голос, раздающийся из динамика, и упирается в крышку лбом. Всхлипывая и ощущая на щеках соленую влагу, он не хочет признаваться самому себе, но даже для Лу Ханя такое – слишком. Образ Чондэ теперь еще больше наполнен сожалениями, чем раньше.
Он бьет руками по кровати, будто вздорный ребенок, но от этого не становится легче. Одеяло сбивается где-то в ногах, и Лу Хань утыкается лицом в подушку, зажмуривая глаза до цветных кругов и прикусывая изнутри щеку.
Лу Хань не сразу понимает, в чем дело, когда слышит странные звуки, доносящиеся из палаты. Китаец рывком открывает дверь, и видит стоящего боком у окна Чондэ, который.. поет. Он неверяще смотрит на него, чувствуя, как разрывает грудную клетку и колет ноюще где-то у солнечного сплетения. Голос Чондэ дрожит и звучит то выше, то ниже, парень хмурится, пытаясь, видимо, прислушаться к себе, но ничего не выходит, и в конце концов из его груди вырывается задушенный хрип. У Лу Ханя в голове всплывает его светящаяся улыбка с недавно посмотренного видео, и он ненавидит Минсока, за то, что показал ему это. Чондэ медленно поворачивает к Лу Ханю голову и судорожно выдыхает, когда старший обнимает его, как-то резко вдруг оказываясь рядом. Руки парня веревками висят вдоль туловища, а носом он упирается в чужие ключицы, обдавая их тяжелым и тепло-влажным дыханием. Лу Хань смотрит куда-то в окно, держа руку на затылке Чондэ, и вздрагивает, когда руки парня оказываются на его спине, собирая ткань кофты в кулаки.
От Лу Ханя не пахнет больницей, хотя он проводит здесь достаточно времени. Чондэ зажмуривается, сжимая руки сильнее, пытаясь быть ближе к мягкому теплу. Он ощущает вибрации голоса хёна, но в голове лишь шум. Запах пряного чая и весенней прохлады щекочет ноздри.
- Ты что-то говоришь, но я не слышу, - он кладет подбородок на его плечо.
Лу Хань почему-то смеется, и, отстраняясь, проводит пальцами по щеке Чондэ, потом ниже, по шее, останавливаясь на родинке и поглаживая ее. Парень вздрагивает, потому что ему щекотно, а у Лу Ханя ноют губы, от желания прикоснуться к ней губами. Чондэ смотрит на него, чуть наклонив голову, и притягивает руками за шею, прижимаясь своей щекой к чужой. Лу Хань сжимает его талию и утыкается носом в чужой висок.
- Что у меня теперь осталось? Что мне делать? – спрашивает Чондэ скорее самого себя, и это разрывает Лу Ханя на части.
Он отодвигается и целует его, едва прижимаясь губами к чужим – шершавым и сухим. Он дарит ему несколько поцелуев, накрывая ладонями уши Чондэ, и они соприкасаются носами, выдыхая тепло в губы друг другу.
Лу Хань видит взгляды и мягкие улыбки, которыми Чондэ одаривает его. Грусть из них не исчезнет, наверное, никогда. Парень все еще не знает, что будет делать после того, как выпишется из больницы; лечение почти не дало результатов. Он трогает своими пальцами лу ханевы запястья, ища в нем поддержки но, смотря на спокойное лицо Чондэ, старший не перестает удивляться тому, насколько он сильный.
Чондэ говорит, что слышит очень-очень громкие звуки но, когда Лу Хань спихивает со стола лампу и с грохотом разбивается, младший смотрит на него пару секунд, а потом начинает смеяться, завалившись на кровать. Лу Хань тоже улыбается, и морщинки собираются у его глаз, заставляя Чондэ подняться и коснуться их пальцами.
Глупый хён
Жестом сообщает Чондэ, трогая затем Лу Ханя за мочку уха. Старший бьет его по руке, и парень снова посмеивается.
Он все так же не ест яблоки, которые приносит Лу Хань, высовывая язык и морща нос. На доводы китайца о пользе и витаминах он лишь фыркает.
Чондэ иногда злится на самого себя и однажды чуть не порвал все свои зеленые звезды. Лу Хань улыбается, когда замечает разглаженные явно нервными ладонями немного мятые листы, выглядывающие из-под его подушки. Он приносит папку, и парень складывает все в нее, оставляя на тумбочке, на которой теперь достаточно места из-за отсутствия сломанной Лу Ханем лампы.
Он не стесняясь целует, порой неожиданно притягивая Лу Ханя, когда ему особенно нужно ощущать его рядом. Чондэ не говорит ничего, но старший все понимает. Его теплые губы, порывистые прикосновения и глаза, поблескивающие искрами цвета жженого миндаля, показывают все лучше чем что-либо. Лу Хань иногда вспоминает его улыбки с тех старых видео и ловит себя на том, что хочет хоть раз увидеть их - такие. Он надеется, что однажды Чондэ покажет ему.
— Ты идиот?
— Нет, сэр, я мечтатель. © Scrubs
|
| |
| |
|
Forum EXO
