|
Мантикора (ChanBaek, Slash, Angst, Horror, NC-17, Maxi)
| |
| Puscifer | Дата: Чт, 01.10.2015, 03:01 | Сообщение # 11 |
|
Deer
загрузка наград ...
Ветераны
Сообщений: 1100
Offline
| bones
От жажды дрожь пробирает до самых кончиков пальцев...
Не прекращай свой бег, мне нравится, это уже не остановить.
Дождь действительно пошел, но уже после того, как Чанёль с Бэкхеном оказались под навесом. На крыльцо они буквально взлетели, ощущая, как первые капли падают на макушки. Сразу после этого грянул гром, и лес зашумел – зеленые листочки начали подрагивать под ударами холодных капель. Дом окружила водяная завеса.
– Ты не промок? – спросил Чан, проводя ладонью по своим волосам.
– Нет, – Бэк стянул с головы капюшон и устремил взгляд в чащу. Такого дождя он давно не помнил. Если бы Чанёль буквально не поволок его за собой, то им бы пришлось укрываться под деревьями, а находиться далее в этом жутком лесу Бён не желал.
– Ладно, в конце концов, это всего лишь вода, – широко улыбнулся Чанёль. – Идем, выпьем чаю.
Бэкхён хотел возразить, но тут то ли ему почудилось, то ли на самом деле он увидел, как среди деревьев что-то быстро пронеслось. Большая черная тень, которая точно не была человеческой.
«Собака!» – промелькнуло в голове у парня, и он поспешил первым войти в дом. Не хотел он находиться в непосредственной близости от этого животного.
Чанёль снова провел его на кухню, где налил в одну из чашек кипяток и утопил в нем чайный пакетик.
Было отчетливо слышно, как капли дождя танцуют на подоконнике. Бэкхён облокотился о столешницу и задумчиво уставился вникуда, обхватив пальцами горячую чашку.
– Кажется, ты замерз, – покачал головой Чанёль, вставая рядом. – У меня дурацкая привычка не смотреть прогноз погоды. Съешь булочку, а то скоро ужин.
Значит, скоро сюда может прийти госпожа Пак, чтобы начать готовить. Непроизвольно вспомнилась книга в черной обложке про разделку человеческого мяса, и Бэк поперхнулся. Чан быстро отставил чашку и похлопал Бэкхёна по спине.
– Ты мне позвоночник сломаешь, – возмутился тот, откашлявшись и допивая чай. Чанёль усмехнулся, поджав губы, но его рука так и осталась лежать на спине Бэкхёна, спустившись к пояснице. Бэку стало неуютно, и он захотел было отстраниться, но Чанёль, наоборот, придвинул его ближе к себе и уткнулся носом в шею, шумно втягивая знакомый запах. Бэкхён молчал, теребя в руках низ фиолетовой толстовки, в которой уже становилось жарко. Если в этом была виновата только она.
Внезапно Чан отстранился и пошел к выходу, таща за собой немного тормозящего Бэка.
– Кажется, мама скоро придет, – пояснил Пак, направляясь в холл, а оттуда на лестницу. – Она терпеть не может, когда кто-нибудь находится на кухне во время ее готовки, никого не подпускает к плите.
Бэкхён пока был только рад, что его не пускают к плите. Но план побега, к сожалению, был все еще не доработан. Сегодня он узнал несколько новых мест и тропинок, но пока не выпадало возможности этими знаниями воспользоваться. Бэк совсем приуныл. Со злостью он стянул с себя толстовку, впихнул ее в руки Чанёля и скрылся в комнате для гостей.
Чан подошел к двери, но не стал входить, развернулся и запер дверь на третий этаж. Глупый Бэкхён, неужели не видит, что ему не сбежать? Чанёль просто не сможет его отпустить, плевать на разоблачение.
Он вернулся в свою комнату и развалился на кровати с гитарой, просто перебирая струны. Он вспомнил историю, рассказанную Бэкхёном о своей семье. Закрывая глаза, Чанёль видел этого мальчика, сидящего на обочине вместе с заплаканными женщинами и хмурыми мужчинами. Они все ждали тех, кто все равно не вернулся из-за ошибки строителей, архитектора или шутки природы.
Интересно, если Чанёль умрет, будет ли кто-нибудь, спустя столько лет, вспоминать его со слезами на глазах? Сё, наверное, всплакнет один раз, жалея себя. Мама погрустит. А отец, может быть, и его тело сожжет вместе с любимой гитарой. Про близнецов и говорить нечего. Чан пока умирать совсем не собирался, пусть даже назло им. Да и что с ним может случиться?
А Бэкхёну он умереть не позволит.
Дождь перестал лить через час, но снова начался поздней ночью. Бэк проснулся, ему показалось, будто кто-то скребется в окно. Потом он вспомнил, что находится на третьем этаже, и этого быть не может. Все равно от этого звука парню стало не по себе. К тому же ему снились какие-то жуткие картинки, явно связанные с той книгой и разговорами Чанёля о ядах. Бэк и подумать не мог, что его одногруппник обладает подобными знаниями, словно разбираться в ядах так же естественно, как уметь пользоваться палочками для еды. Интересно, почему он не пошел по стопам отца и не поступил в медицинский? Тогда бы они никогда не встретились, и Бэкхён бы сейчас мирно спал в своей кровати под звуки дождя. А здесь даже такая приятная мелодия казалась предвещающей угрозу.
Наутро Бэкхён чувствовал себя разбитым и невыспавшимся. Провалявшись еще немного, он снова заснул, и проснулся только к обеду.
Было все так же пасмурно, небо словно опустилось ниже и угрюмо нависло над лесом. Бэкхён слез с кровати, устало потирая глаза. Он уже самостоятельно поменял повязки на руках, отмечая, что раны перестали кровоточить. Но также с грустью он подумал, что шрамы точно останутся, уродливо пересекая ладони.
Решив, что Пак сейчас все еще должен находиться в универе, Бэкхён решил заглянуть в его комнату. Как и ожидалось, здесь никого не было, но Бён вдруг услышал странные звуки из ванной, затем из крана полилась вода. Когда Чан вышел, то на секунду удивился, тоже не ожидая увидеть Бэкхёна.
– Что с тобой? – у Бэка возникло чувство дежавю. – Ты почему не в университете?
– Папа хочет взять меня с собой… кое-куда по делам, – Чан проигнорировал первый вопрос. – Так что, раз ты проснулся, наконец, давай перепихнемся по-быстрому, и я пойду.
– Ага, сейчас, – буркнул Бэкхён, но на всякий случай отошел назад. Чанёль оскалился в безумной улыбке, и было не понятно, есть ли в этой шутке доля шутки.
– Хочешь, давай сейчас.
Бэк уже пожалел, что не остался в своей комнате. Он вплотную уперся спиной в дверь и начал нащупывать ручку. Чанёль преодолел разделявшее их расстояние и поймал левую руку Бэкхёна, а затем… укусил его за ухо. Бэк досадливо шикнул и правой ударил Чана в плечо.
– Эй, Бэк, – Чанёль перехватил и вторую руку. – Может, мне самому поймать Чондэ или еще кого-нибудь из твоих друзей, чтобы ты стал более покорным?
– Только попробуй…
Почему-то ему стало очень обидно и немного горько. И с чего он взял, что мог обмануться насчет Чанёля?
– Надо было это предвидеть. Ты просто подлый зверь, – сквозь зубы пробормотал Бэкхён, отворачиваясь. Он не видел, как лицо Пака помрачнело при этих словах, но затем тот схватил Бэка за подбородок и прошипел ему в лицо.
– Если я зверь, то ты в моем логове. Не стоит забывать об этом.
– Вчера я подумал, что в тебе есть что-то человеческое… Но, видимо, я ошибся.
Чанёль не нашел, что ответить, пораженно замолчав. Тут из холла донесся стук в дверь третьего этажа, который прервал повисшую тяжелую тишину. Чан отпустил руки Бэкхёна, отодвинул его в сторону и вышел, бросив напоследок:
– Сиди тут, – он запер Бэкхёна снаружи, чтобы тот пока не попался на глаза отцу. Но на лестнице стоял не он, а Шин, который сообщал, что господин Пак ждет в машине. Чанёлю совсем не хотелось никуда ехать, особенно с отцом. Вчера они не перекинулись друг с другом ни словом, а сегодня с утра папа вдруг изъявил желание взять с собой Чана.
Чанёль еще помнил, как в детстве его наказывал отец так жестоко, что на спине оставались алые полосы. Но мальчик сносил все молча, крепко стиснув зубы. Особенно ему запомнился тот зимний вечер, когда его не пустили домой, и Чанёль остался ночевать на улице. Пусть это и осталось в прошлом, но детские обиды порой сложно забыть.
Бэкхён вздохнул, мысленно радуясь, что Чанёлю пришлось сегодня уехать. Конечно, он не дурак, понимает, что Паку не нужно спрашивать разрешения, чтобы взять то, что он хочет. Вот только Бэкхён поддался единожды ради спасения друга, и в следующий раз снова окажет сопротивление.
Он надеялся, что Чондэ все поймет и будет осторожным, но точно уверенным в случае Чондэ быть нельзя. В первый день при получении письма, может, он немного и насторожится, а потом снова может полезть напролом. К тому же, оставались еще Кёнсу, Чунмён и Чонин. В благоразумности первых двух Бэк не сомневался, чего не скажешь о последнем. Оставалось уповать на то, что члены семьи Пак не смогут пока до них добраться.
Весь день солнце не показывалось из-за туч, поэтому на Бэка навалилась какая-то апатия. Он валялся на ковре в позе морской звезды и взглядом сверлил потолок, отстукивая какой-то ритм. Бэкхён почти задремал, как услышал, что в холле слишком громко открылась дверь, стукнувшись о стену. Он приподнялся на локтях, а затем подорвался на ноги, потому что догадывался, в каком настроении Чанёль, если он так шумит.
Ключ несколько раз повернулся в скважине, и дверь в комнату открылась на удивление медленно и почти бесшумно.
На пороге стоял не Пак Чанёль.
Чоль заинтересованно обвел глазами комнату, словно не сразу заметил Бэкхёна, а затем злобно усмехнулся. Бэкхён непроизвольно попятился к окну, не понимая, что нужно близнецу с алыми волосами. И как он вообще открыл двери?
– Привет, кролик. Скучаешь?
– Чего тебе? – Бэк впился пальцами в подоконник, не сводя глаз с незваного гостя. С минуту парни смотрели друг другу в глаза, в течение которой Бэкхён твердил себе: «Не опускай взгляд, не опускай взгляд…». Наконец, Чоль откинул голову назад и расхохотался совершенно безумным смехом.
– У меня к тебе предложение. Хочешь, мы тебя освободим? – он наклонил голову, ближе подойдя к Бэкхёну. – Пока Чанёль не вернулся.
Бён не нашел, что ответить, полагая, что это очередная глупая шутка.
– Не веришь? Идем, – Чоль обхватил парня за запястье и повел к выходу. – Ты же хочешь вернуться домой к нормальной жизни? К учебе? К семье? К друзьям? Ну же…
– Иди к черту, отпусти меня.
Бэкхён сначала упирался, стараясь отпихнуть от себя близнеца, только перевес сил снова был не в его пользу. Он не верил словам Чоля. Зачем им отпускать Бэка? Что им нужно?
Ногти Чоля больно впились в запястья, когда он насильно выволок парня из комнаты.
– На самом деле, мы всего лишь хотим насолить Чанёлю. Представляешь его лицо, когда он узнает? – смеялся Чоль, таща Бэкхёна по лестнице вниз. – Хорошо, что у мамы тоже есть запасной набор ключей от всех дверей в доме.
Подсознательные инстинкты Бэка вопили о тревоге, но он решил, что чем ближе он окажется к выходу, тем лучше. С другой стороны, он понимал, что оставаться в комнате Чана было куда безопаснее.
В холле первого этажа горела только одна тусклая лампа на стене рядом со знакомой картиной, изображающей притаившегося монстра. Сейчас рыжая мантикора словно следила своими горящими глазами за Бэкхёном и голодно скалилась.
Их уже ждали.
Дан и Сёрин стояли молча, похожие на два каменных изваяния – темные и холодные. И вот тогда Бэкхёну стало по-настоящему страшно. Пустыми глазами брат и сестра смотрели на него, вот только в глазах Сё плясали стальные блики.
– А мы решили просто с тобой попрощаться, – улыбнулся Чоль, кладя ладони на плечи Бэкхёна. – Жаль, что нам не удалось поближе познакомиться.
– Поэтому напоследок… – промолвил Дан.
– Давай поиграем, оппа? – миленько улыбнулась Сёрин. От этой улыбки мурашки побежали по спине, потому что ничего хорошего она не сулила. Бэкхён резко дернулся в сторону, но Чоль с невесть откуда взявшейся быстротой вывернул ему руки.
– Ты что, против? – прошептал он на ухо. – Видишь, кролик, моя сестра хочет играть. Мы с Даном с удовольствием примем в этом участие, да и не только мы.
Бэк начал активнее брыкаться, так что Дану пришлось помочь брату. Он с силой врезал Бэкхёну по лицу, отчего перед глазами все поплыло. На ватных ногах его вытащили на крыльцо в вечернюю сырую прохладу.
– Тебе понравится, я уверен, – все тот же противный голос над ухом. – Потому что мы сыграем в твою любимую игру. В догонялки. И так как кролик у нас ты, то убегать тоже будешь ты.
– Подонок…
Удар в живот. Казалось, близнецы способны обмениваться мыслями. Следующий пинок пришелся по ногам, так что Бэкхён повалился на колени, а Чоль продолжал выкручивать ему руки.
– Мы должны успеть, пока Чанёль не вернулся, а то он опять все испортит, – сказала Сё откуда-то из-за спины. Дан кивнул и они вместе с Сёрин скрылись за углом.
Тем временем Бэк пришел в себя, сумев сфокусировать взгляд на грязных от следов ступеньках.
– Посмотрим, поможет ли тебе счастливая кроличья лапка. Чан сперва, конечно, рассердится, что мы тебя одолжили, но потом остынет. В конце концов, ты же не будешь нужен ему вечность. Ему не стоит лишний раз злить папу, а то получится, как с бедняжкой Юной.
– Что… – начал было Бэкхён, но донесшийся с боку шум заставил его посмотреть туда и онеметь.
– Да, я сказал, что мы будем играть в догонялки, – звонко рассмеялся Чоль. – Прости, но сейчас в лесу слишком грязно, чтобы мы сами гнались за тобой, но наши друзья охотно сделают это за нас.
Дан держал на поводках двух огромных ротвейлеров, которые злобно скалились и капали слюной, глядя на Бэкхёна.
– Чума, хорошая девочка, – ласково приговаривала Сёрин и, присев на корточки, гладила по голове третью собаку без поводка, но в мощном шипастом ошейнике. При этом девушка держала в руке какую-то тряпку, поднося ее к носу каждой из собак. К своему ужасу, Бэкхён признал в этом куске ткани свою старую футболку.
– Нет, не надо… – словно не своим голосом прохрипел Бэкхён, не смея отвести взгляд от этих монстров, но и не рискуя заглядывать им в глаза. Ледяной ужас сковал его сердце. Он захотел, чтобы здесь оказался Чанёль. Прямо сейчас. Бэкхён кинул полный надежды взгляд в сторону калитки, но за ней никто не появлялся.
«Пожалуйста, Чанёль, возвращайся скорее…»
– Мы обещали дать тебе свободу. Пожалуйста. У тебя есть прекрасный шанс вернуться домой, можешь отправляться в путь.
– Но тебе лучше поторопиться, – хмыкнула Сё. – Потому что через пять минут, мы отпустим Чуму.
– Через десять – Хантера, – сказал Дан.
– А через пятнадцать – Беса, – Чоль провел пальцами по окрашенным волосам. – Если ты сильно постараешься, то у тебя будет шанс спастись. А если нет… Ты умрешь.
– Скорей всего, так и будет. Бедный Чанёль, он так расстроится, когда узнает, что ты пытался сбежать. И что при этой неудачной попытке ты был сгрызен собаками, – фальшиво вздохнула Сёрин, а затем словно воспрянула духом. – Ну, давайте начинать. Три…
– Два.
– Один, – прошептал Чоль на ухо и отпустил руки Бэкхёна. – Беги.
Бэк не медлил ни секунды. Он тут же рванул с места и устремился к калитке, не оглядываясь. Ему в спину доносились смех и рычание, но они тут же остались позади, а вокруг замелькали стволы деревьев.
Бэкхён бежал по знакомой ему тропинке так быстро, как никогда. Адреналин кипел в крови, как ракетное топливо, а страх в одно мгновение прогнал усталость, хлестая пятки. Бэк перепрыгивал через выступающие корни деревьев и проламывался сквозь кустарник, ветки которого так и норовили ударить по лицу или запутаться в волосах. Дорога под ногами была мокрой и вязкой из-за дождя, так что несколько раз Бэкхён чуть не валился в грязь. Но мысль о трех злобных собаках-людоедах не давала остановиться даже тогда, когда Бэкхён начал задыхаться.
В этот момент он понял, что оказался в незнакомом месте, ведь дальше пруда они с Чанёлем никогда не заходили. Бэкхён испуганно огляделся вокруг и прислушался, прижавшись спиной к холодной коре и переводя дух. Вокруг стояла тишина. Мертвая тишина. Бэкхён не знал, прошло уже пять минут или десять, но был уверен, что стоять на месте далеко не лучшая идея, поэтому быстро поспешил дальше в чащу. Он не был уверен, но откуда-то донесся еле слышный лай, но этот звук тут же перекрыл более громкий, заполнивший все вокруг. Гром. Только сейчас Бэк понял, что капли, стекающие по лбу вместе с потом – это капли вновь начавшегося дождя. Однако времени прислушиваться дальше не было, и парень устремился в лес, окончательно потеряв размытую тропинку.
Бэкхён бежал, пока легкие не начали гореть. И еще немного до головокружения, так что перед глазами все поплыло. Он чуть не упал, хватаясь руками за корявый ствол дерева, пытаясь устоять на дрожащих ногах. Дождь пошел с удвоенной силой, но под плотным сводом деревьев это был не так заметно, только лес зашумел взволнованней. Бэк молился, чтобы дождь помешал собакам отыскать его следы.
Теперь он пошел медленнее, огибая деревья, то спускаясь в лощины, укутанные гниющими листьями, то взбираясь наверх, хватаясь руками за ветки и корни. Бэкхён чувствовал себя усталым и измученным, но продолжал повторять, что если остановиться, то умрет. Прошло точно больше двадцати минут, и Бён не был уверен, что не ходит кругами вокруг дома Паков.
Было довольно темно, особенно в этой малопроходимой чаще. Шорохи леса смешивались с шумом дождя, но больше всего пугали звуки, отдаленно похожие на рычание или собачий лай.
К сожалению, Бэк очень мало знал о ротвейлерах, разве что они просто могут разорвать его своими мощными челюстями. При этом Бён надеялся, что скорость не является их сильной стороной, и, возможно, псы утомились быстрее, чем он. Однако если дождь не помешает им окончательно, то собаки-людоеды будут идти за ним до конца, пока не настигнут свою жертву. Сейчас Чума, Хантер и Бес следуют по его пятам, тщательно обнюхивая каждый сломанный куст.
Как назло все деревья, которые попадались на пути, имели высокие и гладкие стволы с редкими сучьями, а в родственниках у Бэкхёна белок не было, чтобы он без проблем мог забраться наверх. Вокруг он не находил пока ни одного подходящего укрытия, понимая, что прятаться на земле бесполезно. И этот чертов лес не думал кончаться! Бэкхён точно заблудился и ходит теперь кругами, промокший и дрожащий. Напрасно он старался прислушаться, чтобы понять, в каком месте стоит искать автостраду или населенный пункт. Даже если ему и удастся выбраться к дороге, то кто, скажите, будет ехать по ней в такой час?
Кажется, Бэк выбрал не то направление. Если рассуждать логически – где-то неподалеку от дома семьи Пак должна была находиться поляна, на которой в прошлую субботу друзья устроили пикник. Если бы Бэкхёну удалось выйти к ней, то он бы без проблем нашел автомобильную дорогу и вдоль нее добрел бы до города хоть к утру. Однако такого запаса времени у Бэка не было. Пусть дождь отчасти и размыл его следы, но настоящим натасканным собакам-убийцам это не сильно помешает. Тем более, что дождь уже подошел к концу.
Бэк снова спустился вниз, чуть ли не скатываясь на коленях, и оказался на дне давно высохшего и заросшего ручья. Наверное, он впадал когда-то прямо в пруд, теперь же осталась только грязная пойма. Если бы знать, в какую сторону идти, чтобы оказаться в противоположной стороне этого злосчастного водоема. Но времени на размышления у Бэкхёна не оказалось. Где-то послышался грозный обрывочный лай, и звучал он совсем близко. Бэк рванул прямо, утопая в грязи, ища место, где можно было бы забраться наверх. Цепляясь за какие-то длинные стебли, которые так и норовили выскользнуть из рук, Бэк стал подниматься выше. Лай послышался снова и уже ближе, подгоняя парня в спину. В несколько прыжков он оказался на более или менее ровной земле и обернулся.
Это было ошибкой.
Глазами он встретился со своим страхом. На противоположной стороне оврага Бэкхён заметил крупное черное пятно. Ротвейлер замер, все его мышцы напряглись, а Бэк весь заледенел от ужаса. Он помчался прочь, не обращая внимания на боль в позвоночнике и выступившие на глазах слезинки. С чудовищным лаем животное скатилось вниз, затем поднялось на ноги и попыталось взобраться наверх. Короткие лапы соскальзывали, но пес, продолжая задыхаться в лае, сумел сделать несколько мощных толчков и через некоторое время оказался наверху. Вновь найдя след, ротвейлер-людоед поспешил следом за удирающим мальчишкой, давая понять собратьям, что нашел его.
Через пару минут к оврагу выбежал второй пес и теперь проделывал тот же тяжелый путь наверх, ориентируясь на свой нюх.
Бэкхён чувствовал себя наполовину мертвым и был готов упасть на землю без чувств. Он буквально слышал, как преследующий пес дышит ему в спину. Отталкиваясь руками от темных стволов, Бэк быстро перемещался, надеясь запутать след, и тут вылетел на небольшую открытую поляну, на которой лежало поваленное дерево, сломившее собой еще одно.
Обессиленный Бэкхён радостно взвизгнул, взбираясь на черный ствол, хватаясь за сломанные ветки. Ухватившись за большой сук, Бэк приложил последние силы, чтобы перелезть с повалившегося дерева на другое, чьи корни крепко врастали в землю. Не успел Бён укрепиться на этой ветке, как на поляну выскочил черный пес, свирепо стреляя глазами в разные стороны. Учуяв нужный запах, ротвейлер подбежал к дереву и уперся в него передними лапами, неистово скалясь и брызжа слюной. Острые зубы клацнули в десятке сантиметров от лодыжки Бэкхёна. Тот испуганно вцепился в ствол дерева и поднялся на ноги, надеясь, что ветка не обвалится прямо под ним. Забраться выше было тяжелее, да и другие сучья не выглядели такими надежными.
Бэкхён даже представлять не хотел что будет, если он рухнет вниз. В этот момент на поляне показался второй пес, не такой большой как первый, но не менее злобный, а даже наоборот. Он тоже подошел к дереву, широко раскрывая зубастую пасть, с которой стекала слюна. Сейчас Бэк обратил внимание, что на этих двух ротвейлерах не было шипастых ошейников, значит это были Бес и Хантер.
Некстати в голове зазвучал голос Чанёля: «Я могу тащить за собой Беса, а он самый строптивый и кровожадный пес, и даже на хозяев, похоже, может кинуться…»
И вот сейчас это создание ходило в паре метров от Бэкхёна, мысленно уже обгладывая его кости. Оба пса периодически подпрыгивали вверх, ударяясь передними лапами о кору и пытаясь ухватить Бэкхёна за пятку. Конечно, он не сможет сидеть тут вечно, пока не заснет, или один из людоедов не позовет хозяев. Бэку теперь никуда не сбежать. Главное, чтобы никто из псов не додумался…
… подняться по упавшему дереву.
– Нет-нет-нет, – прошептал под нос Бэкхён, наблюдая как собака побольше пытается забраться на почерневший ствол. Уцепившись зубами за одну из веток, он подтянулся и стал медленно пробираться выше. Бэк огляделся по сторонам, ища, чем можно было бы отбиться от животного. Он сломал ветку над головой, чувствуя как сильно засаднили ладони, и вставил ее перед собой. К тому же Бён попытался ногой отодвинуть ствол, но он был слишком большим.
«Неужели это конец?» – промелькнуло в голове Бэкхёна, и он попытался залезть повыше, с трудом закидывая ногу на соседнюю ветку. Та предупреждающе хрустнула, но не переломилась, позволяя Бэку укрепиться на ней.
Второй пес был уже готов последовать примеру первого, ожидая, пока тот освободит достаточно места для подъема. Хрупкие веточки хрустели в их зубах, и Бэкхён чувствовал себя так, словно это хрустят его кости. Он смахнул с глаз слезы страха и усталости, буквально срастаясь со стволом дерева.
Первая собака клацнула челюстями совсем близко, и Бэк метнул в нее палкой, которая ударила по черной лоснящейся спине. Пес рыкнул, соскальзывая и отступая назад, но его глаза больше налились кровью.
«Вот теперь точно конец», – почему-то спокойно подумал Бэкхён, готовый к тому, что в следующем прыжке пес сможет схватить его за ногу. Он вцепился побелевшими пальцами в кору, зная, что отступать некуда, и тут… За двойным рычанием Бэк явственно расслышал низкий крик:
– Хантер, Бес, назад! – знакомый прерывающийся голос жестко приказывал собакам. – Оставьте его. Назад! Ко мне!
– Чанёль! – вырвалось из груди Бэкхёна. Псы перестали лаять на него и повернули головы в сторону отдававшего команды Пака. Большой ротвейлер бросил еще один злобный взгляд на Бэка, а затем спрыгнул вниз, оказываясь на земле.
– Хантер! – переводя дух, подозвал его Чан. Теперь Бэкхён увидел его, появившегося из леса вместе с третьей собакой – Чумой. Хантер подошел к хозяину, обнюхивая его колени, а затем снова было дернулся к Бэкхёну, но Чанёль криком осадил его.
– Назад, кому говорю. Молодец. Чума, Хантер, домой! – он махнул рукой в сторону, но ротвейлеры не спешили уходить. – Домой, кому сказал!
Первым под жестким взглядом хозяина сдался Хантер и скрылся за деревьями. Его примеру последовала Чума, недовольно рыкнув, что ей меньше всего удалось приблизиться к добыче, хотя пошла по следу первой. Убедившись, что собаки ушли, Чанёль приблизился к дереву, на котором сидел бледный как сама смерть Бэкхён.
– Бес, в сторону. Сидеть, – Пак отдал команду последнему псу и взволнованно посмотрел наверх. – Бэк, ты как?
– Нормально, – прохрипел Бён.
– Прости, я чуть не опоздал, боюсь представить, что могло произойти, – наконец, отдышался Чан.
– Кто-то бы сытно поужинал, – пробурчал Бэкхён, не торопясь спускаться на землю. – Как ты меня нашел?
– Как только мы с отцом вернулись, я сразу понял, что-то не так по безумным улыбкам остальных. Сё уже у калитки слезно сообщила, что тебе удалось сбежать из дома, а собаки в этот момент были на свободе. Я рванул в лес, не дослушав ее. Я догадывался, что ты побежишь по той тропинке, и не переставал звать тебя и собак… Боже, Бэкхён, я так рад, что ты в порядке… – глаза Чанёля светились безумным счастьем. – К счастью, дождь помешал псам хорошо взять след, но я уже сам отчаялся найти тебя. В конце концов, я увидел Чуму, которая рыскала в округе, а потом она учуяла братьев… Бес, я кому сказал, иди домой!
Пес, все это время стоящий возле поваленного дерева вновь начал тихо рычать и никуда уходить не собирался. Бэкхён же и шагу не хотел делать, пока это существо еще было здесь. Чанёля он боялся намного-намного меньше и даже… Был рад его видеть? Ну да, действительно, иначе ему точно не жить. Чан снова спас его.
– Бес, – грозно прошипел Чанёль, и пес, наконец, сделал несколько шагов назад, исчезая в тени. Бэк облегченно выдохнул, но его ноги словно приросли к месту.
– Бэкхён, спускайся, я подхвачу.
– Нет, – помотал головой Бэк.
– Это я виноват. Больше такого не повторится, обещаю. Больше эти ублюдки к тебе даже не приблизятся.
– На сколько замков ты запрешь меня теперь?
– На все замки мира, если потребуется, – выдохнул Чанёль. – Я не могу без тебя, слышишь? Ты все, что мне нужно. Наверное, если бы я мог такое предвидеть, то я бы никогда не захотел встретить тебя. Тогда бы я не знал, какого это чувство, когда хочешь разодрать себе грудную клетку и поместить тебя туда, чтобы ты всегда был как можно ближе.
– Не говори так…
– Мне все равно. Спускайся, Бэк, иначе я сам поднимусь к тебе.
Бэкхён понимал, что у него недостаточно сил, чтобы убежать, пусть Чанёль тоже ослаблен погоней. Тяжело вздохнув, он свесил ноги и вдруг резко вскрикнул:
– Чанёль, сзади!
Реакция у Пака оказалась отменной – он резко дернулся в сторону, и большая тень пролетела мимо. Развернувшись, он лицом к лицу встретился со скалящейся зубастой пастью.
– Бес, сукин ты сын, – по-звериному рыкнул Чанёль. – Бэк, не шевелись.
Бэкхён, разумеется, послушался, а Чанёль завлек Беса в сторону, не прерывая зрительный контакт. Агрессивный ротвейлер протяжно зарычал, выставляя напоказ большие клыки. Черная шерсть от загривка и вдоль спины поднялась колом. Чан слегка наклонился вперед, чтобы быть готовым к нападению. При этом он изогнул спину таким образом, что сам стал похож на большого хищника.
Бес не лаял, а только продолжал рычать сквозь зубы, угрожая – он не признавал Чанёля своим полноправным хозяином и становился по-настоящему опасным, намереваясь достать свою жертву.
Чан понял это, но не собирался отступать даже перед неуправляемым псом. Он продолжал смотреть Бесу прямо в глаза, пытаясь взять ситуацию под контроль, при этом не делая резких движений. Бес не игнорировал только приказ о преследовании жертвы, но в остальных случаях подчинялся только главе семейства. На Чанёля же до этих пор он только скалился, но нападать не смел.
До этого дня.
Прыжок, и Чанёль быстро отклонился в сторону, ловко уворачиваясь. Это была всего лишь пробная атака.
– Бес, тихо! – прикрикнул Чан, стараясь сохранить спокойствие в голосе. – Лучше не делать этого.
Бес натаскан ловить убегающих людей со спины, и единственное, что его сейчас сдерживает, так это моральное подавление. Никто еще не пытался противостоять Бесу. Пес чувствует силу, но не страх со стороны Чанёля.
Бэк с замиранием сердца наблюдал, как человек и собака описывают круги по поляне. Его поразило как в этот момент Чан схож с мифическим созданием, которое чуть ли не рычит на противника.
Бес словно вспомнил о своей жертве, громко залаяв, но Чанёль отпихнул его, стоило псу приблизится к дереву. Бес в долгу не остался, а попытался укусить Пака за руку, вцепившись в рукав, но тот вовремя скинул с себя куртку, и она осталась в зубах ротвейлера. Чан оказался в другом конце поляны, потирая оцарапанный локоть.
– Поганец, – выругался Чанёль, пытаясь нащупать кожаные ножны на ремне. Пока пес возился с курткой, Чан решил подойти совсем близко, чтобы попытаться обуздать его.
Внезапно Бес злобно швырнул порванную тряпку в сторону, а затем рывком кинулся на Чанёля и опрокинул на влажную землю, не успел тот и глазом моргнуть. Бэкхён непроизвольно вскрикнул. Пес потянулся к горлу, но Пак яростно пнул его ногой, пытаясь скорее подняться.
Бес окончательно взбесился и вцепился зубами в ногу Чанёля, заставляя того громко закричать от боли. И тут в лоснящуюся спину ротвейлера прилетела гнилая палка, со стуком врезавшись в хребет. Взвывший пес повернул голову, обнажая окрашенные алыми дорожками зубы в сторону Бэкхёна, который стоял на земле и сжимал в руках еще одну сломанную ветку. Этого человека можно перегрызть пополам. Бес слез с Чанёля и твердым шагом начал приближаться к Бэку, намереваясь загнать его в угол. Бэк испуганно попятился, готовый в любой момент ощутить на себе вес собаки-людоеда.
Секунда… И Бес взвыл от боли, оседая на лапы. Из распоротого бока засочилась кровь. Чан привстал на одно колено, держа в руках плоский нож.
– У меня только один зуб, – прохрипел он. – Но этого достаточно. Пошел прочь! Оставь его, я сказал.
Чанёль замахнулся еще раз, но раненный пес, скуля, дернулся назад, и нож рассек воздух. Бес угрюмо уставился на Чанёля, а затем отступил, прижимая уши к голове. Он развернулся и быстро захромал в тьму леса, оставляя за собой след расплывающихся на земле пятен. Возможно, он успеет добраться до дома, где ему помогут, а если нет, то так и останется в лесу. Чанёль не хотел убивать пса, но ради спасения Бэкхёна готов был и не на такое. Словно что-то дикое проснулось в нем, когда Бэку грозила опасность, придавая силу и безбашенную храбрость.
Пак со стоном повалился обратно на землю. Сердце все еще качало адреналин, временно притупляя боль в ноге. Однако Чан чувствовал, как джинсы становятся мокрыми и липкими от крови.
Бэк не сходил с места, подавляя желание броситься к Чанёлю. Он отступил назад, вцепившись пальцами в кору дерева. Чан повернул к нему голову, пытаясь улыбнуться сквозь силу. В конце концов, он все же победил…
Бэкхён сделал еще шаг назад, закусывая губу.
Тут словно поняв его намерения, Чанёль изменился в лице,
– Бэкхён, ты... Не вздумай.
Он попытался приподняться, упираясь на локти, но безуспешно. Нога отказывалась слушаться.
Оба прекрасно понимали, что сейчас настал тот самый момент, когда Бэку ничего не мешает сбежать. Сейчас или никогда.
– Я тебя не отпускаю, слышишь! Не смей.
Шанс.
Возможность, которую нельзя упускать.
Домой, домой, к семье, к друзьям, к нормальной жизни. Подальше от ужасов и вечного страха. Подальше от Чанёля.
Сейчас или никогда.
– Прошу, не уходи, – прошептал Чанёль, но понимал, что бесполезно. Он уткнулся лбом в землю, а когда поднял голову, то среди деревьев уже никого не было.
Я наблюдаю потолок, и это, правда, всё. ©
|
| |
| |
| Puscifer | Дата: Чт, 01.10.2015, 03:04 | Сообщение # 12 |
|
Deer
загрузка наград ...
Ветераны
Сообщений: 1100
Offline
| flesh
Эй, доктор!
Ты уже поставил мне диагноз?
Мы погрязли в этом с головой...
Он ушел.
Чанёль сжал ладони, собирая в кулаки влажную землю. Хотелось завыть. Не от боли в ноге, хотя рана достаточно серьезная, чтобы потерять много крови. Встать Чан не мог, иначе уже давно бы догнал Бэкхёна и вернул.
Зря он был так груб с утра. На самом деле, он просто испугался, когда понял, насколько глубоки его чувства к Бэкхёну.
Но что толку теперь сожалеть об этом? Как же глупо было думать, что Бэк останется с ним по своей воле и упустит свой шанс сбежать. Ведь стоило Бэкхёну оправиться от смерти близких, как Чан снова подверг его жизнь кошмару. Кошмару, который составляет жизнь самого Чанёля.
Кровь, мясо, кости, яды, могилы, цветы… Чан всегда искал что-то, что сможет отвлечь его от мрака смерти. Бэкхён как красивый цветок, но его нельзя было срывать, а Чанёль не удержался.
Сам виноват.
Кажется, Чан бредил. Он почувствовал, как на затылок падают холодные капли, а затем и на обнаженную кожу шеи. В очередной раз дождь напомнил о себе.
Опираясь на руки, Чанёль дополз до своей разорванной куртки, которая все еще валялась на земле. Куртку удалось использовать как жгут, крепко стянув ее над коленом, чтобы остановить кровотечение.
Чан с трудом добрался до ближайшего ствола дерева и привалился к нему, сев на землю. Даже небо решило так зло пошутить. Давайте, что уж там.
Внутри себя Чанёль чувствовал пустоту. Он слишком многого не понимал в этой жизни. Например, какого это – быть обычным человеком. Парнем, который играет в видео-игры с друзьями, завлекает игрой на гитаре девушек и прогуливает пары, чтобы выпить стаканчик эспрессо в «Старбаксе» после бессонной ночи. Нет, мир Чанёля совсем не таков. Он тоже ночами не бывал дома, играл на гитаре и пил кофе, но за этой бытовой завесой прятались самые темные стороны человеческой души.
Жизнь Чанёля пахла смертью.
Боль притупилась, и, кажется, Чан смог бы идти на одной ноге, если бы нашел подходящую палку для опоры. Вот только идти было совсем невмоготу. Хотелось уснуть прямо здесь в лесу под убаюкивающие шорохи дождя.
Он закрыл глаза, откидывая голову назад. Если еще немного потерпеть, стиснув зубы, то станет легче. Чанёль вздохнул и снова подумал о Бэкхене, собирая в голове мозаику из крохотных воспоминаний.
Как Бэк поджимает губы и облизывает их, когда раздумывает над ответом.
Как доверчиво кладет голову на плечо к лучшему другу, заставляя ревность клокотать в груди.
Как очаровательно надувает щеки, когда устает от долгого ожидания.
Как вскидывает сжатые кулачки к лицу, когда искренне радуется.
Как задумчиво смотрит в никуда серьезным взглядом.
Если собрать тысячи кусочков этого пазла вместе, то становится понятным, почему Чанёль влюбился в Бэкхёна. Если собрать все моменты, которые они провели вместе, то становится понятным, почему Чанёль полюбил Бэкхёна.
Невысокого, худощавого парня с влажными от дождя волосами. Воображаемый Бэкхён ежился и обеспокоенно смотрел на Чана, стоя у пруда. Челка прилипла ко лбу. Бэк подошел так близко, что можно было заметить прозрачные капли на кончиках волос.
– Все-таки промок… – пробормотал Чанёль. Почему-то, когда он открыл глаза, то воображаемый Бэкхён не исчез. Кажется, сумасшествие перешло на новую стадию.
– Чанёль, ты как?
Паку пришлось пять раз сморгнуть, чтобы убедиться в реальности происходящего. Бэкхён. Настоящий Бэк приблизился к дереву и опустился рядом с Чанёлем, испытывая большое волнение. Он бросил взгляд на окровавленную ногу и на самодельный жгут.
– Зачем ты вернулся? – все еще не мог понять Чан, не отрывая взгляд от Бэкхёна, словно боясь, что тот исчезнет.
– Дождь, – Бэк поднял голову и указал вверх. – Ты сам не доберешься до дома, а собаки не смогут найти тебя. Оставить тебя здесь в таком состоянии равносильно убийству.
– Бэкхён… Может, меня бы и не стали искать, потому что от меня только головная боль, – сквозь силу усмехнулся Чанёль. – Отсюда до дома не так далеко... Я думал, что больше не увижу тебя.
– Как твоя нога? Сильно болит?
– Порядочно, но терпеть можно. Пожалуй, у меня даже получится опираться на другую ногу.
– Ты сможешь найти дорогу?
– Это нетрудно. Бэкхён, слушай, неужели ты вернулся только ради этого? – Чан перехватил его руку, крепко стискивая.
– Ты спас меня, – сконфуженно ответил Бэк. – Причем не один раз. Я просто хочу отдать тебе долг, это будет правильно. Вот и все.
Они сидели так близко, что Бэкхён дышал прямо в щеку Чанёля. Он задумчиво поджал губы, а затем вытер тыльной стороной ладони грязь с лица Пака. Бэк и сам не понимал, что заставило его резко остановиться при звуках дождя, вспахивая ногами землю, а затем развернуться обратно. Он на самом деле хотел вернуться домой, но одна только мысль о том, что Чанёль может умереть прямо за его спиной, заставляла колени подкашиваться.
Да, Чан не лучший его знакомый. Но он не заслуживает того, чтобы закончить вот так. Может, в этот раз Бэкхёну удастся хоть кого-то спасти.
– Нам надо идти, – прошептал Бэк и поднялся на ноги, помогая при этом Паку. Тот досадливо поморщился, но быстро нашел равновесие, чтобы не завалиться на Бэкхёна, который придерживал его под плечи. Бесспорно, было тяжело, но пришлось стиснуть зубы и помочь Чанёлю сделать несколько шагов.
– Вот так. Осторожно, – тихо подбадривал его Бэк, когда они неспешно продвигались вперед.
– Ты действительно святой, – хрипло рассмеялся Чанёль. – Вряд ли я это заслужил.
– Еще бы. Смотри, чтобы я не передумал… И за какие грехи ты свалился на мою голову? Куда дальше?
– Сюда. Хочешь узнать, как я влюбился в тебя? – поинтересовался Чанёль.
Бэк не нашел, что ответить, и встряхнул головой, чтобы отбросить со лба прилипшую челку. Можно ли считать чувство Чанёля влюбленностью - это тот еще вопрос.
– Прошла неделя или две после того, как я поступил в ваш универ. В тот день я поднимался в библиотеку за книгой, которую сказал прочитать профессор Ли. На обратном пути я шел мимо кабинета, в котором у нас была пара по культурологии, и вспомнил, что еще не взял тему для работы у мисс Хэ. Я приоткрыл дверь и заглянул внутрь, но кроме одного студента, в аудитории никого не было. Это был невысокий парень, он сидел за партой ко мне спиной, положив на нее голову, и слушал музыку в наушниках, поэтому не слышал меня. Я хотел было уйти, но услышал, как этот парень тихо подпевает и застыл в дверях. Я не думал, что твой голос может звучать так, Бэкхён. Наверное, именно тогда что-то екнуло у меня в сердце, хотя я даже помнил точно, как тебя зовут. Ты словно почувствовал мой взгляд и повернул было голову, но я тут же скрылся за дверью.
– Значит, мне не привиделось, – пробормотал под нос Бэк. Он вспомнил тот день, когда ждал мисс Хэ, и, возможно, подпевал песне по привычке. А Чан, значит, это услышал.
– В тот день ты привлек мое внимание, и я стал мельком наблюдать за тобой. В обычной жизни ты словно старался быть незаметным. Но даже так я... Ты мне понравился. Вот так просто. Иногда я подслушивал твои разговоры с Чондэ, так и узнал, что тебе нравятся парни.
– Чанёль, – перебил его Бён. – Хватит, я понял.
– Я хотел смотреть только на тебя. Самое красивое, что я когда-либо видел. Нет, ты не думай, что дело только во внешности. Это был скорее свет, шедший изнутри, понимаешь? – Чанёль остановился, придерживаясь другой рукой за ствол дерева и чувствуя головокружение. – Ты слепишь мне глаза.
– Чан, – обеспокоенно позвал Бэк, встряхивая его за плечи. – Не теряй сознание. Черт, идем же… Я не смогу тащить тебя на спине. Прошу.
Бэк аккуратно похлопал Пака по щеке, а затем убрал мокрые волосы с его бледного лица. От этих прикосновений он пришел в себя и открыл глаза, собираясь с мыслями. Бэкхён с силой потянул за собой Чанёля, с трудом переставляющего ноги.
– Ладно, можешь продолжать нести чушь. Только не молчи.
– Мы почти дошли… – огляделся Чан. – Эй, а ты когда-нибудь влюблялся?
– С чего я должен тебе такое рассказывать? – замялся Бэк, удобнее перехватывая руку Чанёля.
– Должен же я знать, кого мне надо убить… Шучу-шучу, не надо так делать, я и без этого готов упасть прямо здесь. Расскажи, жалко тебе, что ли? И не теряй тропу, нам сюда.
– Хорошо, только не надо комментировать, - обреченно вздохнул Бэк. - Его звали Ифань. Он был популярным старшеклассником, когда я заканчивал среднюю школу, потому что был капитаном баскетбольной команды. Я приходил на все его матчи, смотрел, как легко он забрасывает мяч в кольцо. Я не мог оторвать от него глаз. Он мне очень нравился, вот только я так ни разу и не заговорил с ним. Хотя я мечтал, чтобы он меня заметил. Как бы случайно, словно это было судьбой. Словно я мог надеяться на невозможное. Даже расписание его смотрел, чтобы появилась возможность столкнуться с ним в школьном коридоре. Вот дурак. Конечно, у Ифаня к концу обучения появилась постоянная девушка, и я только зря мучил себя. После его выпуска я почувствовал какую-то пустоту в душе, но со временем это прошло.
– Я хоть немного похож на него?
– Ну, – невесело усмехнулся Бэкхён. – Ты высокий, и на этом ваша схожесть, пожалуй, заканчивается. И я вроде просил не комментировать.
– Я мог бы играть в баскетбол. И у меня не было бы девушки.
– Не надо об этом. Просто забудь.
Дождь перестал лить, и Бэк надеялся, наконец, обсохнуть. Да и обычно теплый Чанёль становился холоднее. Бэкхён боялся посмотреть вниз на ногу Пака, чтобы не видеть струек крови, смешивающихся с грязью на кроссовках.
– Что это была за песня? Та, которую ты пел в аудитории мисс Хэ.
– Кажется, «Лед».*
– Я слышал… что-то…
– «На закате красное солнце окрашивает море в мрачные цвета.
Грозовые тучи, что бродят по белому небу, пропуская лишь серый свет.
Я хочу покинуть тьму, которая поглощает мое сердце…»
– Потому что так холодно?
– Вспомнил?
– Ага.
Бэк замолчал, чувствуя, что немного увлекся. Чанёль хотел было попросить его продолжить, но встал на месте, замечая, как начал редеть лес, и где-то вдалеке за деревьями показались знакомые стены.
– Стой, – попросил Чан и опустился на траву под деревом. – Мы на месте.
Он потянул Бэкхёна за руку, заставляя сесть рядом. Тот неловко плюхнулся на колени, боясь ненароком задеть раненную ногу Пака. Теперь, когда дом был близко, Бэка вновь охватило волнение. Он бы давно поспешил в другую сторону, но ему совсем не нравилось, как прерывисто дышал Чанёль, устало закатывая глаза. Могло показаться, что тот потерял сознание, если бы он не продолжал крепко сжимать запястье Бёна.
– Чанёль…
– Все нормально. Помолчи немного.
Чанёль положил голову на плечо Бэкхёна и обнял его, до боли сжав грудную клетку. Бэк ощутил, как бешено бьется чужое сердце, несмотря на то, что Чан был бледен и холоден. Только дыхание обжигало шею.
– Подожди, сейчас соберусь с мыслями… Так. Отсюда тебе нужно будет повернуть направо и идти прямо до ели с ветвями, достающими до земли. От нее повернуть налево, снова наткнешься на пересохшее русло, вдоль которого пойдешь правее. А там внимательно смотри: должна быть видна дорога. Понял?
– Что? – немного опешил Бэкхён. – Ты не…
– Послушай, – горячо заговорил Чанёль, глядя прямо в глаза Бэку. – Тебе надо поторопиться, если не хочешь попасться еще раз.
– Чан…
– Да что не понимаешь?! – чуть ли не закричал Пак. – Уходи, слышишь! Возвращайся к себе домой. Это твой последний шанс.
– Ты меня отпускаешь? – не мог поверить Бэк.
– А разве я могу тебя удержать? – Чанёль грустно улыбнулся и разжал руки, откидываясь на ствол. – Я могу заварить дверь и завесить ее цепями, но это не поможет мне приблизиться к тебе. Потому что я всегда буду по ту сторону двери. Если мы вернемся туда, то я снова обреку тебя на страдания. Все и так зашло слишком далеко… Ты еще здесь?
– Спасибо, Чанёль, – прошептал Бэкхён.
– Глупый. Запомнил дорогу?
– Да.
– Вот и хорошо, – кивнул Чан и прикрыл глаза. – Вали уже. А то я еще передумаю, у меня есть нож.
– Чан… – Бэк поднялся на ноги и сделал несколько шагов назад. Почему он должен переживать за Чанёля? С ним все будет в порядке. Должно быть. Не может же его семья принести ему вред. С чего Бэкхён вообще думает об этом? Он должен скорее уходить. Лучше сразу обратиться в полицию, чтобы предотвратить следующие жертвы.
Бён развернулся и как врос в землю. Сердце ухнуло вниз. Похоже, что уйти ему было не суждено.
В пяти метрах от него стояли господин и госпожа Пак. Их ничего не выражающие глаза смотрели сквозь Бэкхёна, а губы были презрительно сжаты. Они подошли ближе, и мать склонилась над Чанёлем.
– Стой на месте, – госпожа Пак прожгла Бэка взглядом. – Ты никуда не пойдешь. Либо ты отправишься в наш дом живым, либо останешься здесь мертвым.
– Да? А я думал, что вы находите применение трупам, – пробормотал Бэк.
– Заткнись. Еще слово, и ты в этом убедишься. Ты жив только потому, что нам надо было как-то повлиять на Чанёля, но никак не оставлять его без ноги.
– А вы не в курсе, другие ваши дети или животные к этому не причастны?
– Моя жена вроде велела тебе заткнуться, – господин Пак врезал Бэкхёну по лицу. – Ты не стоишь ничего. Я бы убил тебя прямо сейчас, но время пока не пришло. Ты еще получишь свое.
– Иди сюда. Живо! – мать Чанёля поднялась на ноги и жестом позвала Бэкхёна. Она стянула ему руки веревкой и резко дернула ее вниз.
– Знай свое место, – прошипела женщина.
– А не пойти бы вам?
Еще один удар от главы семейства пришелся прямо по затылку.
***
Чанёль видел ее.
Мантикора сидела среди руин сожженного дома и скалилась, обнажая три ряда зубов, без которых ее лицо больше походило на человечье. Она вскинула рыжую гриву и склонила голову, прожигая Чанёля ядовитым, как ее жало, взглядом. Но почему-то парень знал, что мантикора не будет нападать.
Казалось смешным, что такой монстр может следовать за человеком, не желая его съесть. Как в той сказке, которую Чанёль прочитал еще в детстве. Словно мантикора очень любит людей и только из-за одиночества, застенчивости и желания поделиться своей любовью иногда кусает, а точнее, целует их руки.
Чан захотел приблизиться к монстру, чтобы посмотреть, что же тогда случится. Это не может быть правдой. Она кровожадный хищник и будет такой до конца дней. Ему ли не знать.
Мантикора не стала дожидаться, когда Пак подойдет. В несколько быстрых и сильных прыжков она скрылась в руинах, словно растворяясь среди них. Волна пыли ударила Чанёлю в лицо. Пак убрал с лица упавшую длинную рыжую прядь… своих волос. Длинные когти на руках чуть не оцарапали при этом щеку.
Что из того, о чем знал Чанёль, было правдой, а что лишь сказкой? Ложью.
Хотя… Голод или одиночество вело мантикору – неважно. Она все равно распространяла чуму.
Когда Чан пришел в себя, то был уже дома в своей комнате. Было еще темно. Горела только одна лампа, стоящая у кровати, видимо, оставленная здесь Шином. Нога слабо ныла, а на сердце было тяжело. В первые секунды после пробуждения он вспомнил, что отпустил Бэка и теперь остался один. Но стоило повернуть голову, как сердце тревожно стукнулось в грудную клетку, как пьяное. На полу рядом с кроватью сидел Бён Бэкхён, уткнувшись головой в согнутые колени. Его руки были плотно перевязаны веревкой, другой конец которой был обмотан около ножки кровати Чанёля.
– Бэкхён? – не мог поверить Чанёль. Неужели он все еще спит?
Пак сел на кровати и положил руку на плечо парня. Настоящий.
– Доброе утро, – хрипло усмехнулся Бэк, не поднимая головы. – Он самый.
– Ты не смог уйти… – Чана раздирали двоякие чувства.
– Как видишь.
– Мне жаль.
– Мне от этого не легче, Пак Чанёль.
Бэк повернул голову и угрюмо посмотрел на Чанёля. Тогда Пак заметил, что красивое лицо украшают теперь лиловые пятна.
– Это они, да? – злобно прорычал Чанёль, силясь встать. – Я им руки оторву, на этот раз точно. Или это… Черт, старый ублюдок.
– Успокойся, – попытался осадить его Бэк. – Ты ничего не сможешь сделать сейчас.
– И какое они имели право тебя привязывать?!
– Чанёль, швы разойдутся, осторожнее! – Бэкхён поднялся на ноги, чувствуя, как затекли конечности от того, что он всю ночь провел на полу. Когда его притащили сюда, измученного и покалеченного, то он не нашел в себе сил даже подняться с ковра. Через какое-то время Бэк вернулся в реальность, услышав, что в комнату снова вошли и погрузили на кровать нечто тяжелое. Бэкхён вслушивался в прерывистое дыхание Чана, и отчего-то ему стало спокойнее.
– Ащ, – поморщился Чанёль, стоило ему опустить ноги на пол. – Вот черт.
Бэк закатил глаза и хотел было уговорить Чана вернуться в прежнее положение. Но только и смог охнуть от того, что Чан вдруг взял его руки в свои и коснулся губами.
– Ты спятил, что ли? – пробормотал Бэкхён. Чанёль не ответил, пытаясь развязать запястья Бёна непослушными пальцами. Наконец, ему удалось ослабить узел и потянуть его зубами, освобождая руки Бэка.
Чанёль скинул веревку под ноги и обнял Бэкхёна, утыкаясь лбом во впалый живот. Бэк так и стоял на месте, не отстраняясь. А затем положил руку на затылок Чанёля и почти невесомо провел рукой по волосам.
Что-то происходило с ними обоими, словно линза, через которую они видели мир, искривилась под другим углом. Время замерло на какое-то мгновение в комнате, освещенной лишь одной тусклой лампой.
– Тебе надо поспать, чтобы восстановиться. Ты потерял много крови, – первым нарушил тишину Бэкхён, чувствуя, как горит его кожа.
– Ложись со мной. Я тебя не съем, – Чан потянул Бэка на себя, но тот дернулся назад. Чанёль усмехнулся и отодвинулся назад, укладываясь у стены и удобнее устраивая ногу. Бэк помедлил немного, но потом все же забрался под одеяло и лег на край кровати, предпочтив это прозябанию на полу.
Чан недовольно фыркнул и притянул Бэкхёна к себе, переплетая их руки.
– Ты такой холодный.
– Ты сам лежал, как труп, а теперь снова, как жаровня.
– Бэкхён…
– Что?
– Я никогда не чувствовал себя таким одиноким, как в те минуты, что ты ушел. Но сейчас, не знаю отчего, я не совсем рад, что ты вернулся.
Чанёль почти прошептал последние слова, но Бэк уже не слышал их. Как ни парадоксально, ему впервые было комфортно под теплым боком у Чанёля.
Когда Бэкхён проснулся, то комната была заполнена серым светом. Чанёля рядом не оказалось, да и постель была холодной. Бэк встал и выглянул на улицу, не понимая, какое сейчас время суток. За окном разлилась молочная пелена тумана, через которую с трудом можно было различить темные силуэты елей.
Бэку стало не по себе. Куда мог пропасть Чанёль? Ведь он не мог встать самостоятельно, не потревожив Бэкхёна. Если ему кто и помог, то все равно это было бы слышно - не такой крепкий у Бэка сон.
На всякий случай парень заглянул в ванную, но и здесь никого не было. Входная дверь оказалось открытой, и Бэкхён выглянул в коридор, а затем быстро пересек коридор и нырнул в гостевую комнату, которая тоже была не заперта. Чанёля и здесь не было, только вот кровать была перевернута и постельное белье разбросано по полу. Кто это сделал, да и зачем?
Увиденное Бэкхёну совсем не понравилось, он решил вернуться в комнату Чана, но, оказавшись в коридоре, вдруг увидел, что двери, ведущие на лестницу, распахнуты настежь. Это выглядело очень странно, и Бэкхён не знал, стоит ли остаться здесь или попробовать спуститься вниз. Последний вариант не прельщал, потому что это было совсем не безопасно, и все могло обернуться очень плохо, столкнись он с одним из жильцов.
Теперь Бэкхён понял, почему семья Чанёля разрешала ему оставаться в живых все это время: так они могли манипулировать сыном.
Однако положение Бэкхёна ухудшилось, и если бы его хотели убить, то закрытые двери не стали бы препятствием. Тогда нет смысла оставаться здесь, надо попробовать найти Чанёля и убедиться, что с ним все в порядке.
Бэк осторожно начал опускаться по лестнице. Мимо второго этажа он буквально пролетел, и оказался внизу, отметив, что в воздухе витал какой-то странный запах.
В холле стоял полумрак, так как лампы не были зажжены, но даже так Бэк разглядел, что со стен убраны картины. Точнее на их месте виднелись большие черные пятна. Не долго раздумывая, Бэкхён подбежал к выходу и подергал ручку двери, но в этот раз ему не повезло – она оказалась заперта.
Тут Бэк услышал шум, явно доносившийся из гостиной. Парень вжался в дверь, когда понял, что это были чьи-то приближающиеся тяжелые шаги. Из гостиной появилось оно. Бён обомлел, не зная, что и думать. Что это вообще такое?
Существо отдаленно походило на человека, за ним волочился большой скорпионий хвост, а лица почти не было видно из-за длинных рыжих волос. Оно повернуло голову и оскалилось на Бэкхёна, который с ужасом заметил, что тварь чем-то походит на Чанеля. Но как такое может быть?
Не успел Бэк и глазом моргнуть, как монстр оказался рядом и схватил его за загривок. Онемевший Бэкхён даже не мог сопротивляться, когда тварь потащила его за собой, буквально волоча по полу в подвал. Сладковатый запах усилился, когда Бэк оказался в темном подвале.
Тварь бросила его на холодный пол, и Бэкхён не видел, что же творится вокруг. Он провел руками по липкому полу, пытаясь встать, но кровь в жилах застыла, когда воздух прорезал нечеловеческий вой. Казалось, все отчаяние и злоба мира отзывались в этом кошмарном звуке.
Вдруг резко включились лампы. И тогда к Бёну вернулся голос, и он закричал в безумном ужасе: с потолка свисали человеческие тела, подвешенные за ноги. Ряды мужчин, женщин и детей с закрыми навеки глазами и окаменевшими лицами. Некоторые из них были обезображены, лишены частей тела, а другие выглядели совсем свежими. Среди них Бэк узнал четырех. Его друзья тоже висели под потолком с обвязанными вокруг щикотолок путами – сине-бледные и мертвые.
Бэкхён почувствовал, как по его лицу стекают тяжелые слезы, размывая окружающий мир. Ему хотелось биться об пол в истерике.
Тварь не дала ему этого сделать, она схватила Бэкхёна за грудки и зарычала на него, обнажая бесчисленные зубы. Бэк узнавал черты этого лица даже со звериной пастью и глазами, пылающие огнем в темноте. Его личный кошмар. Пак Чанёль?
– Нет, ты не он, – вдруг прошептал Бэкхён, силясь не смотреть наверх. Все замерло, даже дыхание словно стало тише.
– Ты похоже на Чанёля, но не можешь быть им. Он пугает меня. Он пробовал человечину. Так почему же мне кажется, что это далеко не самое главное? Ведь он улыбается как ребенок - так искренне, словно на самом деле любит... Может, ты всего лишь его часть, но полностью тебе его не подчинить. Потому что Чанёль не такой. Я знаю, он не монстр…
Бэкхён прошептал последние слова и неожиданно понял, что снова оказался лежащим на кровати. Светало, комната Чанёля наполнялась лилово-розоватым светом, а под боком громко сопел Пак Чанёль. Бэк почувствовал влагу на своем лице. Значит, он действительно плакал во сне? Он вспомнил ужасную картину, которая уже развеялась в утренних лучах, но все еще стояла у Бэкхёна перед глазами. Какое счастье, что на самом деле его друзья все еще живы, а с Чанёлем тоже все в порядке.
Бэк придвинулся к Паку ближе, практически прижимаясь к нему. Все еще тепло. Нет, Чанёль не может быть тем ужасным чудовищем с картины. Не тот Чан, которого узнал Бэкхён. Пусть в закоулках его души и живут монстры, но им ни за что не перейти на солнечную сторону, которая испепелит их дотла.
Чанёль фыркнул во сне и закинул на Бэкхёна одну руку. Тот только улыбнулся, утыкаясь носом в чужое плечо, ощущая, что находится в безопасности, но не понимая, почему сердце щемит в груди.
_______________________________
Примечания:
* Akdong Musician (AKMU) - 얼음들 (Melted)
Я наблюдаю потолок, и это, правда, всё. ©
|
| |
| |
| Puscifer | Дата: Чт, 01.10.2015, 03:07 | Сообщение # 13 |
|
Deer
загрузка наград ...
Ветераны
Сообщений: 1100
Offline
| refill
Я переполнен тобой
И сейчас, в этот самый миг, ты уже в моём сердце
Чанёль провел рукой по волосам Бэкхёна, улыбаясь себе под нос. Он был такой милый и теплый, и от одного его присутствия становилось приятно на душе. Жаль, что это не может продолжаться вечно.
Бэк пробормотал что-то неразборчивое и приподнял голову с подушки, сонно щурясь. Затем, словно вспомнив что-то, охнул и скатился с кровати, утащив за собой одеяло. Чанёль заливисто рассмеялся и подполз ближе к краю.
– Эй, ты как? – свесил он голову вниз.
– Нормально, – прохрипел Бэкхён, поднимаясь с пола. – Как ты сам, жертва жуткого хищника?
– Тело, конечно, ломит, – прислушался к своим ощущениям Чан. – Но жить буду. Надо попытаться встать. Не поможешь?
Бэкхён кивнул и поддержал Чана под руки, пока тот пытался подняться. Получилось это с трудом, но Чанёль мужественно молчал, кусая губы. И вот в тот самый момент, когда Чан хотел сделать несколько шагов, в дверь постучали.
– Заходите, – крикнул Чанёль, садясь обратно на кровать. Бэкхён заметно сжался, но на пороге показался только Шин.
– Обед готов, – он поклонился Чанёлю.
– Спасибо, Шин, я сейчас спущусь.
– Не стоит. Вам лучше не покидать комнату и не беспокоить рану. Господа сочли, что Ваш гость вполне сможет принести еду.
– Я? – удивился Бэкхён, хотя, конечно, никакого другого гостя здесь не наблюдалось.
– Никуда он не пойдет, а останется здесь, – резко посуровел Чанёль. – Я сам.
– Не надо, Чанёль, я схожу, – Бэк обулся и подошел к дворецкому. – Подожди, я скоро.
Не успел Чан в очередной раз возразить, как дверь уже захлопнулась, и ему оставалось только выругаться.
Бэкхён уже спускался вслед за Шином. Дворецкий опять молчал вплоть до того, как они оказались на знакомой маленькой кухне.
– Отнеси это господину Чанёлю, – Шин указал на поднос, на котором дымился обед, распространяя вокруг себя раздражающий мясной запах. Бэкхён дернулся, догадываясь, каков может быть главный ингредиент. Отдав свое короткое указание, дворецкий развернулся… и вышел из кухни, оставляя Бэка одного. Тот на секунду даже опешил. Шин странный, и это слабо сказано.
Бэк взял в руки поднос и был готов уже покинуть кухню, но на самом пороге вдруг остановился, а затем резко развернулся. Стоит рискнуть, ведь Бэкхёну этот уход был на руку. Сам он не ел уже второй день, и от голода начинала кружиться голова.
Бэк открыл холодильник, достал немного овощей и яблок и помыл их под струей теплой воды. Также захватил еще хлеба и налил в одну из кружек чай. Бэкхену хотелось бы еще что-нибудь приготовить по-быстрому, но он помнил слова Чанёля о том, что его мама не терпит никого на своей кухне. Встречаться с госпожой Пак Бэкхёну совсем не хотелось, поэтому идею о салате с лапшой пришлось оставить в мечтах. Как и мысль о том, что неплохо бы захватить с собой нож, потому что при ближайшем рассмотрении ящик оказался запертым. Все-таки Шин не упустил этот момент.
Возвращался Бэк в комнату с нагруженным подносом, но при этом старался поскорее оказаться на нужном этаже. Парень осторожно открыл дверь боком. К его удивлению, Чанёль стоял в дверях комнаты, опираясь о косяк, и вид у него был самый решительный.
– Я хотел уже идти за тобой, – он слабо улыбнулся, увидев Бэкхёна.
– Ну, как видишь, со мной все в порядке, – Бэк остановился перед Паком. – Только поднос тяжеловат.
– Поставь куда-нибудь, – Чанёль отодвинулся, пропуская Бэкхёна в комнату, а затем проковылял до кровати и с тяжелым вздохом опустился на нее.
– Ты придурок, не тревожь ногу, пока не зажила, – проворчал Бэк, опуская поднос на стол.
Чан только отмахнулся.
– Я быстро приду в норму, особенно, если не обращать внимание. Так, что ты принес?
– Не знаю, как это называется, по-моему, твоя мама приготовила что-то европейское.
– А эта зелень?
– Я взял овощи из холодильника для себя. И яблоки, – усмехнулся Бэк, с хрустом откусывая от одного.
– Не поделишься?
– М-м? – приподнял брови Бэкхён. – Ну ладно.
– Отлично, – Чан устало потер колено. – Тогда не окажешь мне еще одну услугу?
– Какую?
Чанёль указал на стоящую на подносе дымящуюся тарелку.
– Вылей это, пожалуйста, в унитаз.
– Что? – Бэк чуть не подавился. – Ты серьезно?
– Вполне, – пожал плечами Чан и поморщился. – Просто сделай это без лишних вопросов.
– Хорошо.
Бэкхён поднялся с места, брезгливо взял тарелку с мясным рагу и отправился с ней в ванную. Когда он вернулся, то Чанёль спокойно жевал хлеб вприкуску с морковкой. Бэк даже улыбнулся в ладонь и подавил в себе шутку про лошадку, вспоминая, как Чондэ его самого дразнил листом салата.
Не задавать лишних вопросов оказалось труднее, чем думал Бён – его так и подмывало спросить, почему Чанёль отказался от плотного обеда.
– Тяжело быть вегетарианцем, – пробормотал Чан, задумчиво глядя на морковку. – Хочу свинины, но ее так редко готовят. Хорошо, что я могу ходить в столовую в универе. Порой мне кажется, что я хожу в универ только поесть.
– Тогда у вас с Чондэ есть кое-что общее.
Чанёль рассмеялся и блестящими глазами посмотрел на Бэкхёна, который прихлебывал чай. Он был рад, что Бэк стал более разговорчивым. Возможно, оттого, что Чан сам изменился рядом с ним. Бэк поймал взгляд Чанёля и сконфуженно уставился в пол. Почему он так смотрит? Остается надеяться, что грызя морковь, он не жалеет о выкинутом обеде.
После этого скромного обеда Чан выпил обезболивающее, которое лежало на полке вместе с другими медикаментами, и отказался от помощи Бэка с перевязкой. Однако необходимо было заняться и повреждениями на теле.
– Само заживет, – фыркнул Чанёль, когда Бэкхён указал ему на это.
– Ты же сам сказал, что хочешь быстрее прийти в норму, а иначе так и будешь кряхтеть при каждом лишнем движении, – Бэк и сам не знал, откуда в нем взялась эта забота, но ведь ему и самому было бы лучше, чтобы Чанёль скорее поправился.
– Хорошо-хорошо, – Чан поднял ладони вверх, словно сдаваясь. – Давай сюда мазь, или что там есть.
Бэкхён протянул Паку тюбик. Тот стянул с себя футболку, демонстрируя лиловые пятна на бледной коже. Борьба со злобным ротвейлером не могла пройти бесследно. Чанёль обработал гематомы, до которых мог дотянуться, а затем обратился к Бэку.
– Раз ты так на этом настаивал, то тебе придется помочь мне с синяками на спине.
Бэкхён прикусил губу, так и желая ответить, что Чанёль обойдется, но потом все же забрал из его рук тюбик. Чанёль повернулся спиной, на которой было меньше ран, чем спереди, вот только еще поясницу и плечи «украшали» какие-то старые отметины. Бэкхён не решился спросить, откуда это, и молча выдавил себе на пальцы прозрачной мази, немного пахнущей спиртом. Поколебавшись, Бэк провел кончиками пальцев по самым ярким синякам, втирая лекарство. Затем полностью положил ладонь на спину, чувствуя какой жар исходит от Чанёля.
– Бэк, – Чанёль развернулся, заставляя одернуть руку, которую Пак, однако, тут же перехватил.
– Надо руки пом-м-м, – Бэкхён попытался высвободить пальцы, но Чан впечатался в его губы поцелуем.
– Ча-а-ан, – Бэкхён открыл было рот, и Чанёль тут же воспользовался этим, проведя языком по его губам. Бэк не знал, куда ему деваться от этого внезапного напора. Ударить Чанёля не лучший вариант, да и ничего страшного в таком состоянии он все равно не сможет сделать.
А в глазах у Пака немая мольба и голод. Его руки сминают футболку Бэкхёна, но тот мягко отстраняется, а затем спрыгивает с кровати, чтобы оказаться в другом конце комнаты.
– Да что ты творишь? – Бэк потирает ноющую губу, чувствуя невразумительную дрожь в теле. Он совсем забыл, по какой причине оказался в этом доме. Чанёль его хочет.
– Не хочу забыть твой вкус, – ухмыльнулся Чан, натягивая футболку. – Когда еще ты дотронешься до меня по своей воле. Я ведь не железный, Бэкхён. Даже если это ничего не значит для тебя, то для меня это имеет значение.
«Это, в самом деле, ничего не значит для меня?» – вдруг подумал про себя Бэк, приоткрыв глаза, но потом одернул себя. С чего такие мысли в голову приходят?
– И какое чувство должно было это вызвать у меня? Удивление? Испуг? – причитал гордо Бэк. – Просто прекрати трогать меня так внезапно, как будто у тебя в голове переклинило.
– Недалеко от истины, – гортанно рассмеялся Чан. – Похоже, у меня от голода голова могла закружиться.
– Чанёль, – Бэкхён неловко переступил с ноги на ногу, затем сделал несколько шагов и опустился на стул. – Скажи, почему ты попросил меня выкинуть твой обед?
Пак сжал губы и повернул голову к окну, размышляя над ответом. На его лице отображалась борьба внутренних противоречий – признаться Бёну или вновь уклониться от ответа.
– Я не могу, – выдохнул Чан.
– Не можешь сказать мне?
– Не могу заставить себя это есть. Не знаю, почему, это началось где-то полтора года назад. Просто меня начинало мутить сразу после человеческого мяса. Хотелось сразу прочистить желудок, словно съел какую-то тухлятину. Сначала я списывал это все на расстройство пищеварения, но все оказалось не так просто, словно все это было только в моей голове, – Чанёль приложил указательный палец к виску. – Но я не мог отказаться от человечины, ведь моя семья этого бы не поняла. Я было подумал, что это временно, однако мерзкое чувство после еды не проходило, и меня в буквальном смысле выворачивало. Только после этого мне становилось лучше. Теперь я привык к этим закидонам моего организма, поэтому иногда даже не придаю значения. А сейчас, раз выпадает такая возможность, то я могу заранее избежать неприятных ощущений.
Бэкхён неожиданно вспомнил, как несколько раз слышал странные звуки из ванной. Значит, Чанёлю тогда действительно было плохо.
– Кажется, говорить об этом с родителями, тебе действительно не имеет смысла, – вздохнул Бэк, обхватывая свои колени. – Но почему ты мне сразу об этом не сказал?
– А надо было? – удивленно приподнял брови Чанёль. – Ты же не врач, чтобы в этом что-то понимать.
– Да причем здесь это! Ты должен своим мозгом дойти до того, что есть человечину неправильно, а не только потому, что твой организм первым против этого взбунтовался.
– Бэкхён, не начинай, – фыркнул Чанёль, закидывая ноги на кровать. – Кстати, я как-то пытался тебе намекнуть об этом.
– Когда это?
– В первые дни, когда мама приготовила кальбитан. Я знал об этом заранее, поэтому купил готовый в городе и положил в свою тарелку. Хотел дать тебе попробовать, чтобы ты понял, что там обычная свинина, но ты отказался, потому что я забыл – ты не ешь мясо.
– Опять же мог сказать мне это на словах, – буркнул Бэкхён. – Я не знаю, как к этому отнестись. Ты меня снова запутал. Твоя голова – то еще неопознанное место, Чанёль.
– Как и твое сердце.
Бэк на это только неопределенно хмыкнул, и не стал спорить.
Чан окликнул его, заметив, что Бён глубоко ушел в свои мысли, а затем бросил ему маленький кусочек блестящего металла. Бэкхён чуть не упустил его, подхватив самыми кончиками пальцев.
– Это ключ от гостевой комнаты. Тебе лучше запереться изнутри, но не вытаскивать ключ из скважины. Тогда дверь нельзя будет открыть снаружи. Ведь у других тоже есть ключи, да и сделать новый – не проблема.
– Если только не будет выламывать дверь, – Бэкхён поднялся со стула и направился к выходу. – Я пойду лучше.
– Не сможешь заснуть, приходи, я буду ждать, – усмехнулся Чан, похлопав по кровати.
– Ага, обязательно, – Бэк даже не обернулся, скрываясь за дверью. Чан закинул руку себе на лоб и тихо рассмеялся, думая, правильно ли он поступил, рассказав свою тайну Бэкхёну.
Внутри у Чанёля все кипело. Ему снова не хватало чужого тепла, ему хотелось держать Бэкхёна все время рядом. С другой стороны, хотелось распахнуть клетку, выпуская несчастную птицу на свободу. Но сердце Чана само билось, как заточенная птица, раздирая свои крылья.
Чанёль ничего не может поделать с тем, что ему опротивело все вокруг, кроме одного человека.
***
Вечер в поместье Паков прошел относительно спокойно, по крайней мере, так казалось Бэкхёну, который теперь ожидал самого худшего. Но нет, никто в его комнату не вламывался, никто не запрыгивал на его кровать с ножом и не тащил за шиворот в подвальную кухню. Правда, Бён думал, что Шин может явиться к ужину, чтобы снова велеть Бэкхёну принести еду наверх, но нет, никого.
Даже заснуть Бэк смог быстрее, чем обычно, вот только часто просыпался ночью – ему все мерещились посторонние шумы. Он вскакивал с кровати и припадал к двери, но по ту сторону было тихо. Бэкхён обзывал себя параноиком, но никак не мог «отключить» повышенную настороженность.
Ему все никак не давал покоя разговор с Чанёлем. «Бэкхён, не начинай», – мысленно передразнил его парень. Как вообще можно на такое реагировать? То он спокойно уплетает за обе щеки рагу, то, оказывается, его от этого мутит. Конечно, от этого Чан не перестал быть людоедом, но ведь этот придурок даже этого не понимает. Не понимает, что дело должно быть не в реакции желудка, а в реакции мозга. Ведь это аморально, просто бесчеловечно.
Понимая, что заснуть теперь точно не получится, Бэкхён снова слез с кровати, подошел к двери и повернул ключ, торчащий в замочной скважине. Нервно оглядевшись, он пересек коридор и подергал ручку двери в комнату Чанёля. Она была не заперта и поддалась при первом движении. Как опрометчиво со стороны Чана, что любой посередине ночи может спокойно зайти к нему в комнату. Бэкхён вспомнил, что так и не упомянул о странной фразе близнеца, когда тот держал его на переднем дворе. Что-то он знает про смерть Юны, о чем Чанёль, может, не догадывается.
Бэк аккуратно проскользнул в полутемную комнату. Свет из окна достаточно освещал ее, чтобы не напороться на какую-нибудь вещь, валяющуюся на полу. Только сейчас Бэк заметил, что в комнате вновь образовались зачатки хаоса. Чан, что ли, тут буянил? Как же тогда его нога?
Он осторожно подошел ближе к кровати, ожидая, что хозяин комнаты сейчас проснется, но тот спал мертвым сном. Слишком крепко.
Бэкхён испугался. Он наклонился над изголовьем и протянул ладонь к лицу Чана, и успокоился, когда почувствовал его теплое дыхание. Бэк облегченно выдохнул и, повинуясь странному порыву, провел пальцами по взлохмаченным волосам Чанёля. Красивый. Бэкхён склонился ниже, упираясь руками о край кровати, и почти почувствовал чужое дыхание на своем лице.
И в этот момент веки Пака дрогнули, и глаза сонно приоткрылись. Бэк чуть не отлетел, быстро дернувшись назад и выпрямляясь в полный рост. Что он только что хотел сделать?
– Бэк, – прохрипел Чанёль, потирая переносицу. – Что ты здесь делаешь?
– Я… я… – Бён еще не успел придумать оправдание, но, кажется, Чан его уже не слушал.
– Я принял лекарство, кажется, у него сильный снотворный эффект, – Пак опустил ноги на пол.
– А я просто услышал какой-то шум в коридоре, вот и зашел, – соврал Бэкхён, не придумав ничего лучше в свое оправдание.
– Шум? – подозрительно нахмурился Чан. – Я вроде просил Шина запереть дверь на этаж – она одинаково открывается, что снаружи, что изнутри.
– Значит, мне просто послышалось. Я беспокойно сплю.
– Почему? Ты боишься?
– Я боюсь с первого дня, как попал сюда. Мне уже не привыкать. Я даже не знаю, что еще может случиться со мной такого ужасного, кроме как…
За окном что-то ухнуло.
– Чанёль, – внезапно начал Бэкхён. – Почему Шин работает у вас дворецким? Откуда он появился?
– Объявления в газете, конечно, никто не давал, – усмехнулся Чан. – На самом деле, Шина взял из детского дома в четыре года еще мой дедушка и стал его патронатом. Шин, как говорят, с детства был немного странным мальчиком, и никто не хотел его усыновлять. То ли насекомых он поджигал лупой, то ли ловил бродячих кошек с какой-то целью… В общем, дед нашел его отличным кандидатом на роль воспитанника, который будет прислуживать семье в будущем.
– И сам Шин никогда не считал вкусы твоего деда немного ненормальными или противозаконными?
– Кажется, ему это даже понравилось, – задумчиво протянул Чан. – Никогда об этом не задумывался. Ведь остался же Шин с дедом, а потом стал работать и в нашей семье. Он не так стар, просто с пигментом в волосах у него что-то не так, вот и поседел раньше времени, так что я даже не помню его другим. Конечно, он не будет работать у нас вечно, папа уже второй год ищет воспитанника, который бы мог перенять навыки Шина.
– Постой, ты хочешь сказать, что вы возьмете из детского дома сироту, чтобы научить… Даже в голове не укладывается.
– Любой на эту роль не подойдет, конечно, тут нужен такой же мальчик. С небольшими отклонениями, можно сказать.
– И это разве повод портить жизнь ребенку? – Бэк в возмущении начал притаптывать на месте. – Неужели ты сам не видишь, что это просто ужасно? Так нельзя, Чанёль! Неужели ты бы желал подобного своим детям? Ты ведь не похож на своего отца.
– Думаешь, у меня такой охрененный выбор? – разозлился Чан. – Думаешь, я хочу быть похожим на своего старика в будущем? Тебе, выросшему в нормальной семье, не понять. Какими бы не были мои родители, они остаются моими родителями… И от этого более тошно. Ради этого ты меня разбудил посередине ночи?
– Нет, – прошептал Бэк. – Извини, я, пожалуй, пойду.
– Не хочешь остаться? – смягчил тон Чан. Бэкхён отрицательно помотал головой.
– Спокойной ночи, Чанёль, – и вышел из комнаты.
Чан чертыхнулся и повалился обратно на кровать, выпрямляя ноющую ногу. Надо было держать себя в руках, но так сложно сдерживать свой характер.
Бэкхён пролетел через коридор и вновь заперся в своей комнате. Ну и зачем, спрашивается, он ходил к Чанёлю? Что за глупые попытки повлиять на Пака? Как будто этим Бэк чего-то добьется.
Бэкхён забрался на кровать, и через некоторое время заснул и проспал до утра.
Возможно, время близилось к обеду. Бэк, кажется, начал привыкать обходиться без часов. К Чанёлю он решил пока не заглядывать.
Бэкхён убивал время самыми разными размышлениями, пока явственно не услышал, как кто-то пытается открыть его комнату ключом снаружи. Бэк моментально соскочил с кровати и подошел к двери, придерживая ключ изнутри. Таким образом нежеланному гостю не удавалось открыть дверь, как и сказал Чанёль. Возня в замочной скважине утихла, но облегченно вздыхать было рано.
В дверь коротко, но громко постучали.
– Открой дверь, – это был голос Шина. – Господин Пак хочет видеть тебя.
Бэкхёну стало не по себе. Вряд ли, это закончится чем-то хорошим. Ему совсем не хотелось покидать пределы этой комнаты.
– А больше он ничего не хочет? – фыркнул Бэк.
– Тебе лучше пойти добровольно, – в тоне дворецкого было что-то, от чего сразу становилось ясно – это не пустая угроза. Бэк помедлил еще немного, но потом отпер дверь и вышел к Шину.
– Что ему от меня понадобилось? – спросил Бэкхён, скрещивая руки на груди. – Он мог бы и сам прийти.
– Господин желает поговорить с тобой в своем кабинете. Иди за мной.
Бэк тихо выругался, но ему ничего не оставалось, как послушаться. Шин провел Бэкхёна вниз, на первый этаж, где они повернули налево от столовой и оказались в незнакомом коридоре. Здесь дворецкий остановился и открыл одну из дверей, своим видом веля Бэку войти внутрь. Тот замялся немного, но деваться было некуда.
Кабинет был не очень большой и довольно светлый, оклеенный обоями серо-серебристого цвета. Вдоль всей стены напротив окна от двери тянулся книжный шкаф, у левой стены стояла этажерка, а справа – торшер на высокой ножке, кресло и низкий столик перед ним. Посередине комнаты же, перед окном, обрамленным темно-красными шторами, стоял письменный стол, за которым и сидел хозяин дома.
Когда Бэкхён вошел, господин Пак не поднял головы, продолжая читать газету. Бэк терпеливо молчал, дожидаясь, пока мужчина не дочитает страницу. Он перевел глаза на большой черный циферблат часов на стене, впервые определяясь со временем. Пятнадцать минут третьего.
Наконец, господин Пак отложил газету в сторону и перевел глаза на Бэкхёна. Того так и подмывало спросить, чего Паку от него надо, но все же сдержался, пока мужчина не начал первый.
– Пожалуй, я сразу перейду к делу. Перестань промывать мозги моему сыну.
– Что? – ошарашено переспросил Бэкхён. – Интересно, каким же это образом я это делаю?
– Тебе лучше заткнуться сейчас, парень. Мне не доставляет удовольствия разговаривать с таким, как ты. Ведь именно такие жалкие, ограниченные люди мешают жить по-настоящему развитым и достойным. Люди цепляются за свою придуманную мораль и нравственность, от которой же сами и бегут при удобном случае. При этом они думают, что мораль отличает их от животных, но это не так. Людьми движут всего лишь инстинкты, чувство выживания, разве не так? Они так и остаются тупыми созданиями, которые утягивают свои мясистые тела в костюмы и узкие платья. А ведь я видел, какие люди изнутри – склизкие, жидкие, бело-розовые. Все одинаковые по своему химическому составу.
Господин Пак замолчал на какое-то мгновение, а затем вышел из-за стола, продолжая обращаться словно бы и не к Бэкхёну, а куда-то в пустоту.
– Человек разумный – лишь ступень в процессе эволюции, через который пора перешагнуть. Пора появиться чему-то новому, более совершенному, с чем не сравнится даже ницшеанский сверхчеловек. Высший хищник. А как хищник утверждает свое господство над другим животным? Пожирает его.
– Вы мне отвратительны, – брезгливо отчеканил Бэкхён. – Вы не высшее существо, а сумасшедший. И своих детей сделали такими же.
– Заткнись, – прорычал господин Пак, приближаясь. – Вот об этом я и говорю. Для тебя будет лучше не открывать свой поганый рот, особенно при Чанёле. Он и так был моей головной болью, хотя должен сыграть большую роль в будущем нашей семьи.
– О чем это Вы? – не понял Бэк, чуть отступая назад.
Мужчина усмехнулся.
– А то. Чоль и Дан – парни крепкие и жестокие, но им не хватает сообразительности и холодного разума. Сёрин – женщина, она продолжит наш род, но не станет главой семьи после моей смерти. Кроме Чанёля у меня нет подходящего наследника, да и он оставляет желать лучшего. Он не до конца понимает предназначения нашей семьи. Вся эта школа, университет, обычные друзья и идиотские книги… Я знал, что это добром не кончится! А теперь еще и ты. Знать не хочу, зачем моему сыну такой… друг, хотя, если человек подчиняет себе травоядных и мелких хищников… Но даже не думай, что у тебя есть какое-то право забивать мысли Чанёля глупостями. Он должен быть предан своей семье.
– Да с чего Вы взяли, что я вообще как-то на него влияю? – вскипел Бэк от абсурдности происходящего. – Будь моя воля, меня вообще бы здесь не было!
– Но раз это произошло, к нашему совместному несчастью, то тебе лучше быть ниже травы. Чтобы я вообще забыл о твоем существовании. Я хочу, чтобы мой сын неотступно следовал лишь за мной. Пару недель назад я понадеялся, что Чанёль, наконец, проникся идеей, которую я в него так долго закладывал, что он стал похож на меня, – Пак хрустнул пальцами, и его взгляд снова стал отсутствующим, обращенным куда-то в прошлое. – Ведь со мной тоже учился человек, который невероятно выводил меня из себя. Мерзкая жирная туша, которую пропихнула в медицину его мамаша главврач, хотя ее детище обделено даже крупицей интеллекта. Я заклал его словно свинью, и это был момент просветления для меня. Тот миг, когда я ел его мясо, был прекрасен… И вот Чанёль привел, наконец, ко мне свою первую жертву, я понадеялся, что мой сын не безнадежен. Но нет, – последнее мужчина буквально прорычал. – Я хотел, чтобы Чанёль лично закончил это дело. Всего-то делов – вколоть смертельную дозу, подобно ядовитому скорпиону, и спокойно ждать. Но этот мальчишка отказался!
Бэкхён пораженно вникал в суть того, что вырывалось из брызжущего слюной рта господина Пака. Речь ведь точно шла о Мун Квоне.
– Чанёль упорно все делает мне назло и не хочет подчиняться. Однако теперь я точно знаю, как заставить его быть покорным, – рассмеялся мужчина, возвращаясь в действительность. – Если ему твоя жизнь важнее собственной, то я могу распоряжаться сразу двумя.
Тут господин Пак быстро приблизился к Бэку и схватил его за воротник, заглядывая в глаза.
– Теперь, если Чанёль меня ослушается - ты умрешь. Ты умрешь в любом случае, а за тобой и все остальные. И насколько скоро это случится, зависит от того, насколько быстро ты надоешь мне или Чанёлю. Учти, мне ты уже надоел…
Бэкхён сглотнул, заглядывая в глаза человека напротив. Внешне они казались спокойными, но внутри горели безумные всполохи.
Не успел Бэк ничего предпринять, как незапертая дверь с треском распахнулась, и на пороге появился Чанёль, глаза которого метали молнии. Сам парень опирался на изогнутую трость, но держался так твердо, что она казалась ненужной палкой.
– Отец, отпусти его, – рыкнул Чан, заходя в кабинет. – Я думал, что мы все уже выяснили по этому поводу.
Он подошел к Бэкхёну и, положив ему руку на плечо, отстранил от господина Пака. Тот с подозрением смотрел то на сына, то на Бэкхёна, а потом снова перевел взгляд на Чанёля, и в глазах его уже плясали смешинки.
– А мы все и выяснили, – совсем не добро улыбнулся мужчина. – Вижу, что тебе уже намного лучше, даже чуть не выбил мне дверь этой деревяшкой.
– Зачем ты позвал Бэкхёна? – угрюмо спросил Чан. – Да еще и за моей спиной.
– Я не должен докладывать тебе обо всех своих действиях, Чанёль.
Бэк посмотрел на отца и сына, стоящих друг напротив друга, и ему пришло в голову сходство со львами, оказавшимися в одной клетке.
– Бэк, поднимайся наверх, – сказал Чан, не оборачиваясь. – Думаю, что ваш разговор окончен.
– Ты забываешься, Чанёль, – рявкнул господин Пак.
– Бэк, – настойчиво повторил Чан, и Бэкхён тут же оказался за дверью. Он вернулся в холл, заметив в гостиной фигуру дворецкого, и взбежал по лестнице на третий этаж.
Столь близкое общение с главой семейства ему не понравилось, и только сейчас он ощутил, как по позвоночнику пробежал табун мурашек. Бэкхён встряхнулся и вошел в комнату Чанёля, решив подождать его здесь. Он не знал, почему это решение пришло ему в голову, но это было бы правильно.
В дневном свете Бэк убедился, что комната Чана возвращается в свое привычное состояние. Шкаф был распахнут настежь, и из него вываливались вещи, напоминая тесто, убегающее из кастрюли. Чтобы чем-то занять себя и успокоиться, Бэкхён сел на пол перед шкафом и механически начал складывать мятую одежду, мешавшуюся под ногами. Он не знал, до чего могут договориться Чанёль с отцом, и ему отчего-то вспомнились зажившие шрамы на спине Чана и разбитая губа после инцидента с Чондэ. Методы воспитания сына у господина Пака были довольно изощрены в своей жестокости.
Бэкхён почувствовал укол в сердце. Что это? Неужели он… жалеет Чанёля? О, Боже, какой абсурд.
Бэк психанул, скомкал клетчатую рубашку и отправил ее в полет. Раздраженно постучав зубами, парень потом все же встал, чтобы подойти и поднять ее.
Когда Бэкхён повесил рубашку на вешалку, в дверном проеме показался Чанёль, и появилось ощущение, что в комнату вползла большая грозовая туча. Бэк решил не спрашивать, о чем говорили после его ухода, ожидая, что Пак первым завяжет разговор. Но тот, продолжая угрюмо молчать, тяжело опустился на кровать, откладывая трость в сторону.
Бён снова опустился на пол и продолжил складывать вещи, чувствуя, как взгляд Чанёля прожигает спину.
Сам же Чан сидел и думал о решении, которое принял его отец. От одной мысли об этом становилось так неприятно, словно бы он шагнул в зыбучие пески. Отец, отыскавший слабое место Чанёля, поставил перед ним выбор, который, собственно, и выбора-то не предполагал.
О, черт, о чем он вообще думал, когда притащил Бэкхёна сюда. Ну, Чан, конечно, помнил, о чем, только вот сейчас все казалось немного другим… Что же изменилось?
Он смотрел на худенькую спину Бэка, на белоснежную кожу, выглядывающую из-за ворота футболки и руки, без остановки что-то складывающие. Сколько раз вот так на парах Чан смотрел на эту спину, мечтая о ее обладателе. Никто и ничто не вызывало в Чанеле таких ощущений.
Когда случайное движение заставляет все в нутре переворачиваться.
Когда ждешь случайного взгляда.
Когда смотришь на спину Бэкхёна, хочется подбежать и сгрести его в охапку. Прижать к себе, уткнуться носом в растрепавшиеся пряди и сказать:
– Я так люблю тебя.
...
– Что? – хрипло прошептал Бэк, и Чанёль понял, что стоит на коленях, не обращая внимания на боль, и прижимает к себе ошарашенного Бэкхёна. Взаправду.
И отчего-то Чанёль начинает смеяться. Истерично, с надрывом. О, нет, неужели все оказалось так просто? Или слишком сложно.
– Люблю тебя.
Я наблюдаю потолок, и это, правда, всё. ©
|
| |
| |
| Puscifer | Дата: Чт, 01.10.2015, 03:08 | Сообщение # 14 |
|
Deer
загрузка наград ...
Ветераны
Сообщений: 1100
Offline
| flavouring
Жить без этих эмоций - равносильно смерти.
Причина, по которой я живу – твой сладкий яд
Смех Чанёля затих, оставляя за собой пугающую пустоту. Бэкхён был не в силах пошевелиться в кольце рук, сжимающем его. Чан уткнулся в его затылок и горячо прерывисто дышал.
«Люблю тебя».
Если когда-нибудь слова могли передать, что чувствует человек, то это произошло сейчас. В устах кого-нибудь другого эти слова, может, имели другой оттенок, но не у Чанёля. В голове у кого-нибудь другого эти слова отозвались, может, как-то иначе, но не у Бэкхёна.
Нельзя было притвориться, что ты не произносил или не слышал эти слова, потому что они были громкими, сказанные даже шепотом. Нельзя было притвориться, будто не поверил сказанному, потому что просто нельзя было не поверить. Притворство сейчас выглядело бы самой глупой и бесполезной вещью на свете.
– Чанёль, не надо, – прошептал Бэк, закусывая губу, чтобы перебить боль, зародившуюся в груди. – Зачем ты мне это говоришь? Зачем?
– Потому что это правда.
– Я не знаю, не понимаю… Черт, Чанёль, – Бэк высвободился из объятий, и Чан откинулся назад, выпрямляя больную ногу.
– Я просто хочу, чтобы ты знал это, Бэк, – прохрипел он. – Не бойся, у меня нет иллюзий на наш счет. Мне нечего ждать, и не на что надеяться. Тем более, учитывая то, что я собираюсь сделать.
– О чем ты? – Бэкхён развернулся, но не осмелился взглянуть Чанёлю в глаза. Верно, никаких иллюзий, никаких глупых мечтаний, никаких пустых надежд.
– Мы с отцом заключили договор, от которого я не могу отказаться, потому что иначе он причинит вред тебе. Мне нужно лишь сделать то, чего папа давно ждет от меня - убить человека своими руками. Приготовить раствор, наполнить им шприц и ввести смертельную дозу яда пойманной жертве. Таким образом, я стану полноправным наследником, в полной мере познав вкус смерти.
– Чан… ёль… – прошептал Бэк, сжимая побелевшие пальцы. – Не надо этого делать. Это неправильно. Все это.
– Тебе не понять философию нашей семьи, Бэкхён. Мы просто другие.
– Разве все те люди, – продолжал Бэкхён. – Разве все те люди должны были умереть так чудовищно? Да, их жизнь была не идеальной, у них были недостатки, они смеялись, плакали и делали другим больно. Потому что были людьми, а не животными. Так почему же они не заслужили человеческой смерти? Пусть жестокой и несправедливой, но чтобы жить, как человек, и умереть, как человек. А их близкие? Какого им, терять любимых от рук неизвестного маньяка? Какая же философия может оправдывать такое зверство? Ты ведь не такой, Чан...
– А какой? Какой я, Бэкхён?! – поднялся на ноги Чанёль, морщась то ли от неприятных ощущений в колене, то ли от иных чувств. – Моя фамилия Пак, и я чертов каннибал. Разве я не жестокий, по твоим же словам? Разве я не чудовище в глазах всех остальных? Каким же я должен быть, а? Ты ведь знаешь все на свете, Бён Бэкхён! Так скажи мне! Скажи!
– Я не знаю! – вскочил следом Бэкхён. – И никто не знает, кроме тебя. Я просто надеюсь, что хоть немного знаю тебя настоящего… Того Чанёля, который рвет луговые цветы или сочиняет музыку и песни на гитаре. Который хранит фотографию своей погибшей сестры и готов кинуться на злобного пса в случае опасности. Однако… Если я ошибаюсь, то это не имеет значения. Если ты хочешь быть чудовищем, то будь им!
Бэк замолк, не находя больше слов, и выбежал из комнаты, желая остаться наедине с собой. Он громко хлопнул дверью в гостевую комнату, и беспомощным зверем заметался из угла в угол. Что он только что сказал Чанёлю? Почему все сложилось таким образом? За что все это Бэкхёну, за что?
Вопреки ожиданиям Чан не кинулся за Бэкхёном следом. Он просто прирос к месту, а через минуту опомнился и в ярости швырнул от себя стул, даже не чувствуя боли в ноге. Ярость пьянила Пака, но, смешиваясь с отчаянием, просто раздирала грудную клетку. Зачем нужна эта любовь, если она делает тебя таким несчастным?
Не чувствуя усталости и не обращая внимания на травмы, Чан быстро спустился по лестнице, миновал холл и скрылся в темноте леса.
Бэк слышал, как Чанёль ушел, и бессильно прислонился к стене, стуча по ней кулаком.
Никаких иллюзий, никаких глупых мечтаний, никаких пустых надежд. Запереть сердце на замок можно, но как же не дать ему страдать, любить, хотеть? Сколько бы дыр не кровоточило, сердце глупое, мазохистское… Как и сам Бэкхён.
– Прекрати, я не хочу это чувствовать, – в пустоту прошептал Бэк. – И вообще больше ничего не хочу.
Он чувствовал себя ужасно. Чанёль тонул во тьме, а Бэкхён никак не мог ему помочь. Все равно, что он стоял на рельсах прямо перед мчащимся поездом, и никакими силами не мог ни сойти с путей или остановить машину, несущую смерть.
Чан не возвращался до позднего вечера, а Бэкхен не осмеливался выходить из комнаты. Зря он такое наговорил Чанёлю... Который ему признался в любви. В такой человеческой любви, которую Бэк боялся больше, чем ранней извращенной привязанности Пака.
В холле третьего этажа хлопнула входная дверь, и Бэкхён прислушался к тяжелой, немного прихрамывающей поступи, которая могла принадлежать только одному человеку. Снова скрип двери напротив.
«Хватит убегать, Бэн Бэкхён. Не сейчас. Иди же, иди. Иди, чертов трус!»
Бэк приоткрыл дверь и скользнул в комнату к Чанёлю. Тот не зажигал лампы, и свет сумерек слабо очерчивал контуры предметов в комнате. Чан сидел на полу все в той же груде вещей, вытянув длинные ноги.
– Я же сказал, отвали, – рыкнул он и повернул голову. – О, Бэк, это ты, прости. Я думал, кто-то из близнецов увязался. Ублюдки конченные.
– Чан, ты… Все нормально? – Бэкхён нерешительно потоптался на месте, а затем присел на край кровати.
– Все отлично, лучше не бывает, – каким-то мертвым голосом с долей ехидства ответил Пак. – Теперь у отца есть повод гордиться мной.
Повисло молчание. Бэкхён все понял, и сердце у него болезненно подкатило к горлу. Он не мог произнести ни слова.
– Это на самом деле проще, чем кажется, – продолжал говорить Чанёль. – Он лежал на столе в спасительном сне, и видел, возможно, последний сон в своей жизни. В тот момент я вспомнил слова, которые ты говорил. А еще представил, что бы я чувствовал, если бы это ты лежал на этом столе, а неизвестный урод кромсал твое тело. Но если бы я ушел, то у этого урода в будущем появилось бы конкретное лицо – лицо моего отца. Я вспомнил, по каким критериям мама оценивает чужую человеческую жизнь, но ведь это не стоит и тысячной доли жизни человека, которого я люблю… У меня не было выбора, Бэкхён, и я остался. Я приготовил раствор, наполнил им шприц и ввел смертельную дозу яда пойманной жертве. Я держал его запястье и чувствовал, как угасает его пульс. Потому что это я убил его.
Голос Чанёля дрогнул, и он с силой сжал зубы и постарался заглушить свои мысли. Он сам отрезал себя от Бэкхёна. Спас его, но сделался еще большей тварью в его глазах. Однако, это действительно больше не имеет значения, ведь…
– Бэк? – удивленно пробормотал Чанёль, чувствуя, как тот спустился на пол и уткнулся лбом в его плечо. – Бэк, ты чего… плачешь?
Бэкхён тихо всхлипнул и отрицательно помотал головой, но плечо Чанёля уже было влажное. Он не понимал, почему же плачет, и находил лишь одно более или менее подходящее объяснение. Ему было безумно жалко Чанёля. Этого большого ребенка, который не виноват в том, что его родители – сумасшедшие, которые сами вкладывают нож в его руки и говорят убивать.
Бэк поднял голову и посмотрел на Пака влажными глазами, чуть поблескивающими в темноте из-за странного преломления света. Чанёль шумно выдохнул и запустил пальцы в волосы Бэкхёна, медленно чертя дорожки, затем притянул к себе и прямо коснулся его губ своими, сухими и горячими. Бэк не отпрянул, нервно сжимая в руке черную ткань майки Чана и смахивая капли с ресниц. Чанёль шире открыл рот, касаясь чужих губ кончиком языка, и Бэкхён приоткрыл их, позволяя углубить поцелуй, поджимая к себе колени. На левое Чан уже мягко положил руку, огладил и повел выше к животу, где задрал футболку, обводя выпирающие ребра. Бэкхён задрожал, и схватился пальцами за плечо Чанёля, ощущая под ними напряженные мышцы.
Пак старался быть бережнее, он томно касался губами обнаженной шеи, спускаясь ниже. Он возбуждался только от одной мысли, что в его руках парень, которого сам Чан безумно любит. Даже страшно, как он не раздавил хрупкого Бэка этим огромным чувством. Как он вообще может касаться его руками, которыми недавно сотворил такое…
Бэкхён словно уловил изменение в мыслях Чанёля, и сам подался вперед, обнимая его за шею. Чан тихо рыкнул, когда желанное тело прижалось к нему так плотно. Да, он явно попадет в ад… Ну и пусть. Чанёль провел носом по шее Бэкхёна, вдыхая дурящий аромат его кожи, и повалил парня на ковер.
Бэк охнул от неожиданности, распластавшись под Чанёлем, который восстанавливал исчезающие метки на бледной шее Бэкхёна. Жар, исходящий от тела Пака приятно грел руки, и Бэк положил ладони ему на поясницу, а затем провел под майкой до лопаток. При этом Чанёль выгнул спину как большой хищник, так что можно было прощупать каждый позвонок.
– Можно я… можно мне… – прохрипел Чанёль, упираясь во внутреннюю часть бедра Бэкхёна выпирающим бугром. Бэк не знал, что ответить, и нерешительно вздрагивал от каждого прикосновения, а затем словно незаметно кивнул головой. Чанёль застонал в нетерпении и содрал с себя майку, а затем и футболку с Бэкхёна.
Высвободившимися руками, Бэк обхватил Чана за шею, пряча смущающееся лицо, хотя в комнате и так стало довольно темно. Бэкхён почувствовал, как большие ладони Чанёля сжали его бедра, а затем торопливо принялись стягивать джинсы. Бэкхён испугался бы такого напора, но, кажется, с Чанёлем по-другому не получится, тем более с его резкими перепадами. И с другой стороны, чем быстрее это закончится, тем лучше для Бэка, верно?
Бэкхён протяжно и шумно выдохнул, когда Чанёль сжал его полуэрегированный член в ладони, и попытался выползти, но его не пустили, намертво пригвоздив к полу. Поэтому Бэку оставалось только слабо хныкать себе в ладонь, когда Чан перевернул его на бок, чуть разводя обнаженные ноги в стороны, и провел несколько раз пальцами по стволу. Бэкхён слабо задрожал, вцепился пальцами в ковер, чуть подгибая ноги.
В следующий миг Чан уже вжал Бэкхёна в пол, грубо целуя и обводя одной ладонью талию, а другой сильнее сгибая ногу в колене. Бэк жарко выдохнул в чужой голодный рот, оставляя заметные следы от ногтей на вздымающихся лопатках Чанёля. Чан довольно зашипел, а затем чуть отбросил от себя Бэкхёна, отстраняясь.
Бэк распластался на полу, теряясь в пространстве, затем приподнялся на локтях. Чанёль снял с себя последние вещи, оставаясь полностью обнаженным, а затем вновь вцепился в губы Бэкхёна, вновь оказавшегося в горизонтальном положении. Целовался Чанёль все так же страстно и необузданно, отчего кружилась голова.
Тела парней тесно сплелись на полу. Бэк сгорал, как политый бензином, при каждом поцелуе-укусе в собственнических руках Чанёля. При этом в бедро упирался теплый и влажный член. Приторный, смешанный с желанием, страх заполнил все сознание Бэка. Он вытянулся как струна, когда Чанёль проник в него пальцами, чтобы облегчить последующую боль. Бэкхёну стоило усилий, чтобы пытаться не сбежать, а тянуться за Чаном.
– Я определенно буду гореть в аду, – запальчиво прошептал Чан, входя в Бэка и крепче сжимая основание его члена. Бэкхён что-то сдавлено пробормотал, откидывая голову назад и чувствуя язык Чанёля во впадинке между ключиц. Стоило Паку чуть распрямить спину, нависая сверху, Бэк прижал ладони к лицу, словно пытаясь спрятаться.
– Убери… – приказывающим тоном сказал Чанёль, диким взглядом прожигая Бэкхёна, нерешительно размыкающего пальцы. Послышался несдержанный тихий стон Бэка, приятно ласкающий слух. В поисках поддержки, Бён потянулся за Чаном, цепляясь за шею и плечи.
Каждое движение Чанёля глубоко отзывалось в Бэкхёне. В быстром и рваном ритме Чан вдавливал его в горизонтальную поверхность, ловя уже полноценные стоны. Бэк был невероятен до зубного скрежета.
Чанёль подошел к пику первым, но уже вскоре почувствовал вязкую влагу в своей ладони. Бэкхён затрепетал, коротко и сдавленно выдыхая его имя, но Чан не захотел его отпускать в приступе подкатившего возбуждения. Сам Бэк был уже не в состоянии сопротивляться и лишь кротко отзывался на грубоватые ласки, сам обводя тонкими пальцами рельефы напрягающихся мышц Чанёля.
– Останься со мной… сегодня… – просит Чан, утягивая Бэкхёна на кровать. Тот слабо улыбается, откидывая со лба влажную челку. У него нет сил отказывать Чанёлю, да и сам Бэк не уверен, хочет ли уйти. Сейчас весь их мир сузился до единственной комнаты и широкой кровати, на которой их тела так тесно жмутся друг к другу. Они снова путаются в простынях и одеяле, но сквозь складки ткани находят ладони друг друга и крепко переплетают пальцы.
Может быть, Бэкхёну приснилось в эту ночь, что он тоже влюблен в Чанёля? Иначе откуда эти болезненные покалывания в сердце при пробуждении?
Когда Бэк открыл глаза, то Чанёль еще дремал на краю кровати, вытянувшись в полный рост и перекинув одну руку через Бэкхёна. Золото солнечного света заливало комнату, и Чан в этой обстановке казался нереальным, как мифический персонаж.
Бэк вспомнил, что подобным образом проснулся с неделю назад, когда Чан еще пригрозил съесть его на завтрак. Тогда Чанёль был страшным и неизведанным, а сейчас… Кто он сейчас? Бэкхён коснулся своей груди, понимая, что Чан словно въелся ему под кожу там.
В этот раз Чанёль не проснулся, когда Бэк осторожно выбрался из-под его руки, собрал свои вещи и направился в ванную комнату. По крайней мере, так показалось Бэкхёну. На деле же Чан почти не сомкнул глаз этой ночью.
Стоило раздаться хлопку двери, как Чанёль открыл глаза, встал с кровати и оделся. Он хотел бы протянуть каждый миг этой ночи, проведенной вместе с Бэкхёном и этого золотого утра, когда между ними сохранялась еще незримая связь. Но время стремительно утекало сквозь пальцы. Одевшись, Чанёль подошел к двери, за которой слышался шум льющейся воды.
– Лучше бы мы никогда не встречались, Бэкхён, – прошептал он. – Однако… Это было лучшее событие за всю мою жизнь.
Сказав это, он вышел из комнаты, и когда Бэк вышел из душа, то она была уже пуста. Он удивился, что Чан так быстро исчез, и, на всякий случай, проверил холл и гостевую. Здесь Пака тоже не оказалось, и Бэкхёну ничего больше не оставалось, как коротать долгие часы в комнате, отгоняя тяжелые размышления.
Бэк понимал, что этой ночью совершил еще один безумный поступок, поддавшись влечению. Но ведь это же не просто так? В кольце рук Чанёля, под его крепким телом он чувствовал себя… Как будто так и должно быть, когда тебя любят.
Но почему же Чанёля нет весь день?
Бён нервно потер ладонями плечи и переместился на подоконник, выглядывая на улицу. Во дворе было пусто – ни людей, ни жутких собак… Слишком тихо. Бэкхёну внезапно показалось это подозрительным, и в душе появилось непонятное предчувствие. Предчувствие опасности.
Без предупреждения открылась входная дверь, и парень нервно вздрогнул от неожиданности. Повернувшись, он в очередной раз увидел дворецкого Шина с его непроницаемым лицом мясника.
– Хозяева просят к ужину.
– Неужели? – недоверчиво спросил Бэк, вскакивая с подоконника.
Шин кивнул.
– А если я не хочу?
– Не просьба. Приказ.
Бэкхёну вдвойне это не понравилось, но ничего другого, как следовать за дворецким, ему не оставалось. Однажды его уже пригласили к трапезе, однако, каковы же причины делать это снова?
Ступеньки еле слышно поскрипывали под ногами, и с каждым шагом Бэку казалось, что у него слабеют ноги. Чем ближе они подходили к столовой, тем сильнее усиливалось то самое родившееся предчувствие чего-то недоброго.
Все семейство Пак уже сидело за столом, и на появление Бэкхёна все отреагировали по разному. Родители сделали вид, что вообще его не заметили, но от Бэка не укрылось промелькнувшее на их лицах презрение. Сё и Чоль коварно хихикнули в тарелки, а Дан лишь окинул ленивым взглядом. Но самое странное, что Чанёль даже не повернулся в сторону Бэка, а лишь молча отодвинул стул рядом с собой.
Бэкхён подошел к столу и нерешительно сел, словно опоздавший гость на похоронах. Вот только стол для такого случая был накрыт слишком шикарно: большое дымящееся блюдо, небольшие мясные закуски на тарелочках и бутылка красного вина, бокалы с которым стояли у каждого члена семьи. Да и все присутствующие были настроены весьма весело и непринужденно, кроме Чанёля, похожего на статую с острова Пасхи. Он ел меньше по сравнению с другими, словно бы ему кусок в горло не лез. И Бэкхён догадывался почему. Догадывался, мясо какого человека явилось главным ингредиентом этого вечера.
Перед Бэком так же стояла тарелка, но он не стал что-либо накладывать в нее. Он все еще не мог понять, зачем его позвали на семейный ужин.
– Сегодня мы отмечаем, – чуть громче сказал господин Пак. – Знаменательное событие, если можно его так назвать. Наконец Чанёль, мой сын, стал настоящим мужчиной. Теперь он полноправно может носить фамилию Пак, одних из лучших представителей нового вида. Помни, Чанёль, что будущее за такими, как мы. Вчера ты смог доказать мне, что ты настоящий хищник – холодный и безжалостный. И это только начало.
С этим словами господин Пак элегантно приподнял бокал и пригубил его.
– Конечно, отец, – Чанёль улыбнулся краешками губ.
– За малыша Чанёля! – воскликнул Чоль и осушил свой бокал до дна, хищно косясь на Бэка.
У Бэкхёна все похолодело внутри. Это все из-за него. Господин Пак сказал, что это только начало, и теперь Чанёль уже не сможет ослушаться, чтобы не навредить Бэкхёну. Другие люди будут умирать, чтобы Бэк жил. Умирать от рук Чанёля. Становиться обедом и ужином у семейки психопатов. Как сильно Чан испачкается кровью, и она впитается так глубоко, что не оттереть?
– Не надо… – прошептал Бэкхён, желая протянуть руку и сжать ладонь Чанёля своей. – Ты не должен.
К сожалению, эти слова не укрылись от чуткого слуха госпожи Пак.
– Мерзкий мальчишка, не открывай рот, пока не спросят, – пригрозила она. – Кто ты такой, что можешь говорить моему сыну, что делать, а что нет?
– Тупой вопрос. Он же никто, – фыркнула Сёрин.
– Пусть я и никто, но лучше уж так, чем быть каннибалом и делать такими своих детей, – вырвалось у Бэкхёна.
– Бэк, – шикнул на него Чанёль, но было уже поздно. Однако госпожа Пак лишь рассмеялась на это.
– Глупый мальчик, молчи, если ничего не понимаешь в этом. Ты не поборешь свою судьбу, как не старайся. Чанёль рожден в нашей семье, и он такой же убийца-людоед, как и все мы. Черное не станет белым, лед не станет горячим, а пламя холодным. Нет смысла пытаться что-то изменить.
– Как это пыталась сделать Юна, да? – сказал Бэкхён, и в столовой повисла тишина. Госпожа Пак изумленно округлила глаза, ее муж поджал губы, а все остальные, за исключением ухмыляющегося Чоля, с любопытством подняли головы и посмотрели на Бэкхёна.
– Да что ты знаешь… – с придыханием начала мать семейства, и ее подведенные глаза метнули молнии.
– Ой-ей, – присвистнул Чоль.
– На самом деле, ничего, – признался Бэкхён, борясь с хрипотцой в голосе. – Я только догадываюсь, что случилось на самом деле. Это ведь вы убили ее, верно?
– Что? – переспросил Чанёль, поворачиваясь к отцу. – Это правда, вы убили Юну?
– Да кому ты веришь… – вновь начала женщина, но ее вновь перебили.
– Оставь, дорогая, – взмахнул рукой глава семьи. – Почему мы должны лгать или оправдываться в своих поступках? Это не то, из чего можно делать великую тайну. Да, нам пришлось это сделать, у нас не было другого выбора. Девчонка всегда была странной, но мы надеялись, что с возрастом все пройдет. Однако стало только хуже – Юна никак не хотела смириться. Отказывалась следовать традициям семьи, есть с нами за одним столом, ходить на охоту. Мы с матерью сносили все долгое время, но в тот день терпение лопнуло. Мы догадывались, что она собирается предать свою родную семью – пойти в местную полицию и все рассказать. Этого нельзя было допустить, как и простить предательство. Поэтому той ночью мы избавились от нее, хотя все выглядело так, словно она сама лишила себя жизни. В будущем мы учли свою ошибку, и ни с одним нашим ребенком такое не повторилось, так что теперь лучше забыть эту историю.
Господин Пак закончил, и налил себе еще вина в бокал. Чанёль сидел и смотрел куда-то перед собой, словно пытаясь осмыслить эту ужасную правду. Он вспомнил последние слова сестры, сказанные ему перед сном: «Только не переставай быть человеком». Знала ли она, что умрет этой ночью? Может быть, что-то предчувствовала, но предпочла смерть такой жизни.
– Ты умертвил собственную дочь, папа, – усмехнулся Чанёль. – Хреновые у тебя методы воспитания все-таки.
Грустная улыбка тронула губы Чанеля. Может, они с сестрой похожи гораздо больше, чем он думал. Бэкхён замолчал в недоумении, и предчувствие чего-то вновь колыхнулось в его груди.
– Я бы на твоем месте больше беспокоился о жизни своего... Приятеля. С этого дня он переедет жить в подвал, в одну из камер, где будет видеть каждого, попадающего туда.
Господин Пак отложил палочки в сторону, чувствуя приятное насыщение и сонливость. Особенно плотный ужин, кажется, разморил Сёрин, которая уже начинала дремать на стуле, откинувшись на спинку.
– Мы об этом не договаривались, – нахмурился Чанёль.
– А здесь я решаю, о чем мы будем договариваться, а о чем нет. Мы договаривались, что он остается в живых – он и будет живым, пока ты будешь примерным сыном. Иначе, я лично убью его.
Господин Пак усмехнулся, обводя глазами семью. Все складывалось просто замечательно, как он и планировал. Вот только… Что-то было не так. Он понял это, когда увидел, что вопреки всему в уставших глазах сына плещется непрозвучавший смех.
– Нет, отец, ты не убьешь Бэкхёна, – покачал головой Чанёль и встал, придерживаясь за спинку стула. – Больше ты вообще никого не убьешь. И никто из нас.
– Чанёль… – сипло пробормотала госпожа Пак, роняя палочки. Она не ожидала такого и повернулась к двум другим сыновьям, словно призывая их образумить брата. Но на ее изумление, Чоль промолчал, а Дан и не шевельнулся. Только на их лицах застыла кровожадная маска.
– Что ты только что сказал? – прорычал мужчина во главе стола, однако при попытке встать, с изумлением понял, что ноги отказываются полноценно слушаться из-за выпитого вина.
– Ты прекрасно слышал. И послушайте еще кое-что. Вы моя семья, мы связаны кровными узами, но так, как мы живем... Больше это не может продолжаться. Какими бы красивыми словами мы прикрывались, это не перестает делать нас извращенными убийцами. Если эта дорога, выложенная костями, не оборвется…
Чанёль неспешно подошел к стулу, на котором уже с закрытыми глазами дремала Сёрин, и провел пальцами по ее лбу, убирая упавшие пряди.
– Семью не выбирают. Это больно, но я правда любил вас, как и любят своих близких, какими ужасными они ни были. Мне жаль. Поэтому извините за это... И ты прости меня, – он поцеловал девушку в затылок. – Моя обжора.
Сёрин не ответила, а ее голова безвольно повисла набок. Когда до Бэкхёна дошло, что случилось, то волна неконтролируемого ужаса прошла по его телу.
Она была мертва.
– Что ты наделал? – прошептал господин Пак потрескавшимися губами. – Что ты… наделал?
– Алиимортем, – выдохнул Чан, и Бэкхёну это слово показалось смутно знакомым. – Вчера я убил мужчину этим ядом в высококонцентрированной дозе. Полдня разыскивал достаточное количество ягод для получения сока…
И Бэкхён вспомнил: «… да и другие ядовитые ягоды, но не все. Самые страшные, наверное, ягоды алиимортем. Они отравляют почти весь организм, так что даже плоть умершего становится ядовитой для других хищников».
– Ублюдок, – прохрипел Чоль, сползая под стол и продолжая покрывать брата проклятьями. Близнец попытался подхватить его, но тело выскользнуло из ослабевших рук.
– Я знал… что яд может попасть на кухню, где готовит только мама… лишь таким образом. Я не знал, насколько хорошо яд подействует вторично, и какое для этого требуется время. Но сегодня убедился, что был прав. Собаки уже мертвы. Чума, Бес и Хантер... Я дал им мясные обрезки на костях, – Чанёль повалился обратно на свой стул. Он был бледен как полотно, и разговаривал как-то с придыханием.
Тут Бэкхён осознал все происходящее, и страх парализовал его до самых костей.
– Боже, Чанёль… – со слезами в голосе прошептал он. – Ты ведь тоже ел это мясо.
Чанёль поднял голову и с улыбкой посмотрел на Бэкхёна, обходясь без лишних слов.
– Идем, – только выговорил он, приподнимаясь и направляясь к выходу из столовой. - Прощайте.
Бэк бросил взгляд на остальную семью. Близнецы лежали на полу, и Чоль продолжал мстительно шипеть, госпожа Пак уткнулась лбом в чистую скатерть, словно перебрав алкоголя. Господин Пак кое-как встал на ноги и взял в руки нож со стола.
– Стой, – рыкнул он, но Чанёль утащил Бэкхёна за собой в коридор и запер дверь снаружи. Изнутри в нее несколько раз что-то громко стукнулось, а потом все затихло.
Шатаясь, Чанёль отошел от двери, но через пару шагов привалился к стене и сполз вниз, только Бэк и успел подхватить его за плечи, аккуратно усадив на пол.
– Чанёль… Зачем?
– Подожди, – слабо сказал Чан, держа Бэка за руку. – Я специально съел поменьше и не пил алкоголь, который усиливает действия яда… Чтобы продержаться чуть дольше и попрощаться с тобой. Чтобы увидеть, что ты смог уйти из этого дома живым и невредимым.
– Зачем? – в очередной раз повторил Бэкхён. – Зачем ты сделал это?
– Это конец, Бэк. Конец всему. Я не хотел убивать их. Не хотел… Но я просто оборвал эту дорогу, выложенную костями. Больше никто не пострадает. Больше никто не потеряет своих близких. И Семья Пак должна для этого исчезнуть.
– А как же ты?
– А что я? Я один из них, Бэк… Не человек, а зверь. Я грязен, мои руки в крови. Я уйду вместе со своей семьей, потому что так же не заслуживаю жизни. И уж точно не заслуживаю тебя, – Чанёль ласково провел пальцами по щеке Бэкхёна. – Уходи. Вернись домой, и постарайся забыть все ужасы этого дома.
– Нет, нет, нет, – словно в забытьи бормотал Бэк. – Ты не такой, как они, слышишь? Ты… ты…
Бэк не находил слов, и слезы стояли в горле, заставляя задыхаться и мешая говорить. Он готов был умолять Чанёля не умирать, но понимал, что это так глупо. И уже поздно. Жизнь медленно покидала Чана с каждым вздохом.
Пак Чанёль разжал руку, словно без слов требуя от Бэка, чтобы тот ушел. Но тот не пошевелился, больше не в силах сдержать дрожь беззвучных рыданий, и лишь прислонился лбом к груди Чанёля, пытаясь услышать угасающее сердце.
– Чанёль, не надо… – прошептал он. – Я не хотел, чтобы все так закончилось. Пожалуйста… Пожалуйста. Не вздумай умирать сейчас. Прошу, скажи, что мне надо сделать. Что же мне сделать, чтобы... Чанёль?
Бэк внезапно вскинул голову и поднялся на ноги, смахивая слезы. Вот он, последний шанс. Он схватился за соломинку, и если это не поможет, то уже ничто. На окаменевшем лице Чанёля появилась тень беспокойства.
– Бэк, что ты… – он протянул руку.
– Только дождись меня, – на ходу крикнул Бэк и поспешил прямо по коридору, а затем скрылся за углом. Рука Чанёля бессильно упала на пол. Он тяжело вздохнул, пытаясь сфокусировать взгляд, но глаза закрывались сами по себе. Возможно, он не дождется Бэкхёна, но просто хотелось бы увидеть его еще раз…
Веки Чанёля опустились, и он погрузился в темноту.
Тем временем Бэкхён пулей вылетел из дома, и, выбежав за калитку, устремился по знакомой лесной дорожке. Ветки хлестали его по ногам, но он не обращал на это внимание, и только бежал вперед, глотая все подступающие слезы.
Боже, не дай Чанёлю умереть. Да, порой он несносный тип, который не умеет держать себя в руках. В его комнате и голове постоянный бардак. Он не умеет по-человечески выражать свои чувства. На нем не мало грехов, но он… Он…
«Ты нужен мне. Я перегрызу горло любому, кто обидит тебя».
«Ты мне давно и сильно нравишься, Бён Бэкхён. Будешь моим?»
«Как я позволил человеку украсть свое сердце?»
«Я бы хотел остаться здесь на целую вечность, если бы ты тоже остался. Меня дерет изнутри. Вот как ты мне нужен».
«Наверное, если бы я мог такое предвидеть, то я бы никогда не хотел встречаться. Тогда я не узнал бы, какого это чувство, когда хочешь разодрать себе грудную клетку и поместить тебя туда, чтобы ты всегда был как можно ближе».
«Я люблю тебя».
Почему-то Бэкхён хочет спасти его.
Он уже начинал задыхаться, но тут между деревьями показался заветный просвет. Бэк буквально скатился вниз к пруду, пачкая колени влажной землей. Он встал, и, не отряхиваясь, начал быстро искать что-то в траве. Пусть надежды и мало, но лучше пусть Бэкхён попытается, чем будет корить себя всю оставшуюся жизнь.
Наконец, он увидел их – маленькие фиолетовые цветочки, которые некогда появились на его заборе в аккуратном букетике. Лесные звезды – единственное противоядие, о котором со слов Чанёля знал Бэкхён. Может, они ничем не помогут, но… Надежда – последнее, что осталось у Бэка.
Он в спешке нарвал пучок цветов, помня, что Чанёль упоминал то ли о листьях, то ли о лепестках, и побежал назад к дому.
Солнце садилось за горизонт, и издалека казалось, что в окнах плещется пламя. Отблески заката плясали на черепице дома, чьи хозяева, наверное, уже никогда его не покинут.
Бэк забежал в дом, полный тишины, и устремился в темный коридор, где оставил Чанёля. Рукой он нащупал где-то на стене переключатель и зажег лампы. Чанёль сидел, прислонившись к стене, и его глаза были закрыты, а лицо напоминало маску. Бэкхён упал перед ним на колени и потряс за плечо.
– Чанёль. Чан, слышишь меня?
Липкий страх пополз по спине Бэка. Он схватил Чана за запястье, пытаясь прощупать пульс. И ничего не почувствовал. Бэкхён не знал, что же ему делать. Нет, этого не могло произойти на самом деле.
– Чанёль! – Бэк срывающимся голосом позвал, обхватывая руками холодное лицо и пачкая его в земле. Не угасай. Не уходи.
Но тут веки Чана дрогнули, и парень слабо приоткрыл глаза.
– Бэк… хён?
– Чан, – обрадовался Бэк. – Чан, посмотри на меня. Ну же, смотри на меня. Видишь, я здесь? Я никуда не уйду, и ты не должен здесь оставаться.
Пак провел рукой по волосам Бэкхёна, словно пытаясь утешить. Ему остались считанные минуты, что уж говорить о том, что у него нет сил даже встать. Только вот, почему руки Бэка перепачканы в земле?
– Смотри, что я принес, – Бэк поднял в руках и показал Чанёлю маленький букетик лесных звезд. – Ты сказал, что это противоядие от многих ядов.
– Некоторых…
– Что? – севшим голосом. – Значит, это не поможет?
– Нет, они… – собрался с силами Чан. – Еще могут, так как это вторичное отравление. Антидот в лепестках… Но еще нужен спирт. На кухне.
Бэк опрометью побежал на кухню, но остолбенел на пороге. На одном из стуле сидел Шин, положив голову на стол и пустыми глазами смотрел на Бэка. Несомненно, дворецкий был еще жив, но, как и остальные, был почти парализован действием яда.
Бэкхён переборол себя и все же вошел на кухню. Он принялся открывать все ящики подряд, в одном из которых нашел открытую бутылочку с соджу. Бэк бросил последний взгляд на Шина, покинул кухню, стараясь отогнать и эту жуткую картину.
Вернувшись к Чанёлю, он вылил содержимое в стакан, но не знал, как нужно поступить с лепестками, чтобы добыть эссенцию. Но медлить было нельзя, и поэтому Бэкхён просто начал обдирать цветочки со стеблей и бросать их в алкоголь, надеясь, что противоядие так или иначе попадет в организм Чана.
– Выпей, – Бэкхён поднес стакан ко рту Чанёля, и тот, жмурясь, начал глотать, ловя белыми губами размокшие лепестки. Он понимал, что уже поздно, и яд разнесся по всему организму, но хотел только успокоить Бэкхёна. Одна мысль о том, что Бэк пытается его спасти грела сердце. Может, Чан не так безразличен Бёну? Вот только странно, что Чанёль все еще жив.
Наверное, потому что все еще не может отпустить Бэкхёна.
Опустив стакан на пол, Бэк прижался к телу Чанёля, и тот обнял его. Устроившись на груди у Пака, Бэкхёну ничего не оставалось, кроме как ждать исхода.
– Я не хочу умирать, если ты будешь так плакать, – усмехнулся Чан и прикрыл глаза, чувствуя как невидимые железные обручи больно сжимают его голову.
Он действительно не хотел умирать. Они с Бэкхеном еще раз бы посидели на берегу пруда. Узнали бы друг друга лучше. Может, еще раз занялись бы любовью. Если бы прошлое можно было перечеркнуть.
А Бэкхён ни о чем не думал в этот момент, растворяясь в тишине. Дом тихо умирал за закрытыми дверями – некогда отнявшие жизни у других теперь сами стали жертвами своих пороков. Никто не может сказать, справедлив этот суд или нет. Все оказались равны перед смертью. Но Бэк мог судить только со своей точки зрения. И следуя велению сердца.
Медленно текли минуты.
Руки Чанёля расцепились и безвольно повисли вдоль тела.
Бэкхён испуганно встрепенулся и поднял голову. Схватил запястье Чана, нащупывая пульс. Под кожей слабо билась тонкая ниточка. Чанёль был жив и, судя по размеренному дыханию, он всего лишь спал.
– Эй, Чанёль! – громко позвал его Бэк, похлопывая по щеке. Тот недовольно поморщился и открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд.
– Меня тошнит просто ужас, – наконец пробормотал Пак, кривя губы.
– И это… В остальном ты в порядке?
– Не знаю, – честно ответил Чан, разминая отекшие плечи. – Не поможешь встать?
При поддержке Бэка Чанёль поднялся на ноги, выпрямляясь в полный рост. Он медленно прошел до конца коридора, и Бэк последовал за ним. Парни вышли на крыльцо, где Чанёль спустился по ступенькам и вышел за калитку. Он побрел прямо по лужайке перед домом, отходя все дальше. Бэкхён не выдержал и подался вперед, обнимая Чанёля со спины, тем самым заставляя его остановиться посередине лужайки.
– Чан, – выдохнул Бэк, комкая в пальцах ткань его футболки, словно боясь, что он сейчас исчезнет. – Не могу поверить, что ты чуть не умер из-за своего идиотизма.
– А я не могу поверить, что еще жив. Что ты спас меня. Ведь мантикора стала жертвой собственного яда. Они все мертвы.
– Ты сказал, что чудовище заслуживает смерти… – Бэк опустил руки, подбирая слова. – Пусть сегодня оно навсегда умерло в тебе. Оставь свое прошлое. Теперь ты можешь поступать, как ты сам того хочешь, не оглядываясь на других.
Да, прошлое не изменить, и оно навсегда останется частью Чанёля, оставив в его душе уродливый след. Только вот не изуродует всю.
– Бэк, – Чанёль развернулся и сгреб его в охапку. – Спасибо тебе. Не представляю, как мне быть дальше. В любом случае, знай, что я люблю тебя. Слышишь?
Его горячее дыхание опалило щеку.
– Да… Я… – Бэкхён замялся. – Я просто хочу быть рядом, пока ты здесь. Хочу помочь тебе. Я знаю, что ты хороший человек, даже когда ведешь себя как эгоистичный придурок.
– Ты уж реши идиот я или придурок? Впрочем, не важно, – усмехнулся Чанёль и, не удержавшись, легко поцеловал Бэкхёна в губы. – Ну и что теперь мы будем делать?
– Не знаю, – честно ответил Бэкхён. Они стояли посередине лужайки перед особняком, в котором жила семья каннибалов. Солнце опускалось, забирая с собой все события прошедшего дня, сгорающего на горизонте. Отблески пламени играли в волосах Чанёля, который напомнил Бэку… Нет, не мантикору, а феникса, который возродился из пепла.
Что принесет завтрашний день, было неизвестно, но думать об этом не хотелось. На данный момент Бэкхён желал только одного.
– Идем домой, Чанёль.
Домой.
Я наблюдаю потолок, и это, правда, всё. ©
|
| |
| |
| Puscifer | Дата: Чт, 01.10.2015, 03:11 | Сообщение # 15 |
|
Deer
загрузка наград ...
Ветераны
Сообщений: 1100
Offline
| epilogue
Восемь месяцев спустя.
Декабрь пробирался под куртку Бэкхёна, заставляя ежиться и потирать руки, чтобы сбросить чувство оцепенения. Хотя Бэк все равно чувствовал себя каменным изваянием, примерзшим к скамейке. Ему следовало одеться теплее, но об этом он думал в последнюю очередь, когда выходил из дому. Зима уже хорошо вжилась в роль, полноправно рассекая по улицам.
Бэкхён потер замерзшие пальцы и подул на них, чтобы немного согреть, но все равно ничего не почувствовал. Все кости Бэка, казалось, были скованы тонкими проволоками, мешающими двигаться. Вот только он уже привык к этому чувству, и продолжал упорно сидеть на скамейке, периодически шмыгая носом в шарф. То и дело Бён поглядывал на большие часы над будкой билетера, чтобы не потерять счет времени.
Стоило ли ему вообще приходить сюда? О чем только думал… Надо было спросить Чондэ в лоб, напрямую, но вот только не факт, что друг раскололся бы. Он слишком печется о Бэкхёне, порой больше, чем он сам, и тут, видимо, еще замешан и шериф Ким. Спроси Бэкхён друга, так его вообще никуда бы не пустили, как это было в первые две недели после его возвращения. И если бы не случайно подслушанный разговор, то Бэк не сидел бы здесь, и не мерз уже четвертый час.
Казалось, прошло не так много времени, но ведь и весна подошла к концу, миновало лето, а затем и осень. Достаточно, чтобы прийти в себя, но недостаточно, чтобы похоронить в себе все воспоминания. Порой, они находили Бэкхёна ночью, и он не мог заснуть до пяти утра. Вновь он возвращался к мыслям об убийствах, о похищении, о семье каннибалов и о Чанёле. В особенности о Чанёле. Бэка бесило, что он не в силах справиться с этим.
Но еще больше бесило то, что никто ему не говорил, где находится Пак Чанёль.
А ведь Бэк имеет право на это больше, чем кто-либо, ведь никто не знал, что их с Чаном связывало кроме того, что напечатано в протоколах, отчетах и колонках новостей. Один человек догадывался, но и он молчал, как и положено лучшему другу, скрывая правду даже от своего отца.
Чанёля с Бэкхёном связывала общая тайна. Только они знали, кем на самом деле была семья Пак, причины их жестоких расправ над людьми, а так же подлинные обстоятельства их смерти.
Официально маньяком, прозванным СМИ «Чольдан», оказался Пак Ильгун – главный хирург местной клиники, приличный семьянин и отец четырех детей. Его старшие сыновья – Пак Чоль и Пак Дан были признаны соучастниками преступлений, так как немногие свидетели позже смогли опознать в них молодых людей, доставляющих почту в дома погибших.
Длинный рапорт о происшествии, однако, не мог сравнится с потоком статей, репортажей и интервью, которые подобно гейзеру прорвались, стоило людям узнать правду. Вот отрывок из масштабного обзора местной газеты со слов очевидцев:
«…Остальные члены семьи не догадывались о жутком хобби господина Пака, который умел не оставлять следов. Трупы он прятал в сарае, где держал собак, не подпускавших никого, кроме главы семьи. Отсюда же был оборудован еще один вход в подвал дома, где господин Пак держал пленников под присмотром дворецкого, опознанного как господин Ноно Шин. Со стороны дома дверь в подвал всегда была заперта, и домашние не имели возможности туда попасть.
Возможно, госпожа Пак Риё что-то подозревала, но была слишком напугана своим мужем, чтобы обратиться за помощью.
Так же свою злость жестокий убийца срывал на младшем сыне – Пак Чанёле, периодически издеваясь над ним и избивая. При медицинском осмотре пострадавшего были так же замечены серьезные увечья, нанесенные бойцовскими собаками Пак Ильгуна. Младшая дочь – Пак Сёрин – менее всех подвергалась нападкам со стороны отца, но и на ее теле были найдены следы жестокого обращения.
Как многим известно, дело о Чольдане было громким, а расследование тянулось бы еще очень долго, если бы все не изменила внезапная смерть семьи Пак во время ужина, которая обнажила все жуткие секреты. В живых остался только младший сын убийцы, которого спас счастливый случай – он не смог спуститься к ужину из-за снотворного эффекта принимаемых лекарств от боли в ноге.
Чанёль проснулся еще до рассвета, и он вышел на задний двор, чтобы подышать свежим воздухом, думая при этом, что его семья спит в такой ранний час.
Однако, что-то показалось ему странным. Собак на ночь отпускали на прогулку, но сейчас дверь в сарай была заперта, и трех псов нигде не было видно. Повинуясь юношескому любопытству, Чанёль снял засов и приоткрыл дверь, заглядывая внутрь, где нашел три трупа любимцев отца. Псы, несомненно, были мертвы, замерев в странных позах. Чанёль хотел было тут же вернуться в дом, однако кое-что привлекло его внимание – люк в полу.
Понимая, что другого шанса может не выпасть, Чанёль открыл люк и осторожно спустился вниз. Люк вел в узкий коридор, который шел в сторону дома, и Чан устремился по нему.
Увиденное в конце пути потрясло его. Скорее всего, он очутился где-то в подвале своего дома. Внизу находился небольшой холл, освещенный длинной люминесцентной лампой, и три запертые двери: две – на замки, а вот третья на металлическую щеколду.
Чанёль подошел к деревянной двери и приложил к ней ухо. За ней было тихо, и, потянув щеколду, он открыл дверь. Но все было не так просто, ведь за ней находилась еще решетчатая дверь с большими прутьями, и заперта она была на большой висячий замок.
Свет из коридора осветил темную комнату, и Чанёль смог разглядеть чью-то фигуру на кровати. Парень пришел в ужас, не представляя, что же все это может значить. Он окликнул человека за решеткой, и ответом ему послужило сдавленное мычание.
Чанёль понял, что необходимо позвать на помощь. Бегом он вернулся обратно домой, намереваясь воспользоваться телефоном, но вдруг заметил, что на полу возле входа в столовую кто-то лежит. Приблизившись, Чанёль увидел своего отца. Холодным. Мертвым. В столовой обнаружились остальные члены семьи – его мать и сестра сидели на стульях, а братья-близнецы лежали под столом. Все они тоже были мертвы.
Плохо соображая, Чанёль отправился искать Шина, и нашел его тело в столовой. Отсюда он и вызвал полицию, а после этого запустил руку в карман дворецкого и вытащил несколько связок ключей. В твердом сознании Чанёля удерживала только мысль, что надо помочь тому человеку в подвале. Он сразу отбросил связки от комнат в доме, и попробовал открыть дверь в подвал на первом этаже дома одним из оставшихся ключей.
Это ему удалось, и таким же подбором, Чанёль открыл замок камеры, которая оказалась маленькой комнатой с одной только кроватью. Стоило Чанёлю войти, как человек на кровати испуганно подпрыгнул и вжался в стену.
Это был Бён Бэкхён – пропавший одногруппник Чанёля. В его дальнейших показаниях Бэкхён признался, что не помнит обстоятельств своего похищения в лесу. Очнулся он уже в этой комнатке, и находился в ней такое долгое время, что потерял счет дням. Еду ему приносил неразговорчивый пожилой человек в костюме, а пару раз заглядывал другой мужчина, но ни от того, ни от другого Бэкхён не мог добиться причины, почему его здесь держат.
Парни дождались приезда полиции, в том числе местного шерифа, и расследование приняло новый оборот.
Совершенно неожиданный.
Пак Ильгун оказался каннибалом. Более того, в большей части, ничего не подозревающим членам семьи был неизвестен тот факт, что они тоже питались человеческим мясом, которое много лет Ильгун велел использовать своему дворецкому в приготовлении пищи. Со слов последнего оставшегося в живых Пака стали известны многие подробности, включая то, что глава семейства запрещал кому-либо готовить еду, кроме дворецкого. На вопрос, не замечал ли Чанёль серьезных странностей в поведении отца, парень заметно стушевался. Наш психолог определил нежелание посвящать посторонних в подробности их семейной жизни вызвано у Чанёля серьезной психологической травмой вследствие домашнего насилия.
Дом семьи Пак тщательно обыскали, а в одной из закрытых комнат подвала обнаружили лабораторию с образцами сильнодействующих токсинов.
Позднее выяснилось, что причиной такой странной смерти стало малоизученное наркотическое вещество – одно из немногих, которое Пак Ильгун использовал для умерщвления своих жертв. То же вещество было обнаружено в крови всех погибших.
Наркотическое вещество имело растительное происхождение, и образец так же присутствовал в тайной лаборатории убийцы. Предположительно, что семья Пак стала жертвой ошибки главы семейства, который мало был ознакомлен со специфическими свойствами данного яда.
Однако, в деле остается еще не мало загадок. Мы будем, затаив дыхание, наблюдать за развитием событий. Еще раз хотим выразить соболезнования…»
Собственно, таковой была эта история в глазах остального мира.
Бредовой.
Страшной.
Почти правдивой и почти лживой.
Бэкхёна неоднократно опрашивали следователи, проверяли врачи в клинике, и преследовали назойливые репортеры. Он стоически сносил бесконечный поток вопросов, но сам не мог получить ответа ни на один.
В последний раз Бэк видел Чанёля в клинике, в которую их привезли вместе. Они даже не обменялись взглядами, как их отвели в разные кабинеты.
Шериф Ким, а так же дядя с тетей приложили все усилия, чтобы огородить Бэкхёна от журналистов, чтобы тот мог восстановить свое душевное состояние. Но единственный страх, который теперь мучил Бэка – страх, что кто-то выяснит правду.
После первого утомительного дня к нему заглянул Чондэ, и Бэкхён был ужасно рад его видеть. Посещение могло длиться только полчаса, но Чондэ это не смущало, и он просидел с Бэком намного дольше. Уже перед тем, как уходить, он перестал улыбаться и серьезно спросил у Бэкхёна:
– Ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Нет, – повертел головой Бэк. – Прости. Я не понимаю, о чем ты.
– Хорошо. Это останется между нами, но не думай, что я так просто от тебя отстану, – отсалютовал Чондэ.
Бэкхён не мог сказать правду, просто не мог. Вот как он должен признаться, что это Чанёль отравил свою семью, а потом они вместе с Бэкхёном…
– Идем домой, Чанёль, – устало предложил Бэкхён восемь месяцев назад, стоя на лужайке перед домом. Чан замолчал, обдумывая, а затем покачал головой:
– Нет, Бэк, мы пока не можем уйти. Если я решил оборвать этот культ нового вида человека, то должен это закончить. Поэтому пока не могу оставить все так. Смерть моей семьи не останется незамеченной, а когда полиция поймет, кем мы были и по какой причине… Не представляю, что будет.
– Почему ты думаешь, что остальные не имеют права знать правду? Хотя, конечно, семьи погибших это особенно шокирует…
– А представь, если вся правда всплывет наружу, и еще какие-нибудь психопаты решат последовать примеру нашей семьи. Кто может гарантировать, что этого не будет? Тогда все начнется по новой, а этого я допустить не могу. Да и к тому же… Меня посадят за убийство, Бэк, если смогут это доказать. Извини, но я не хочу в тюрьму под клеймом каннибала-братоубийцы, пусть это и правда.
– Но что же ты хочешь сделать в этом случае?
– Надо замести следы, и выставить все немного в ином свете. Если мой опыт тут не поможет, тогда уже ничто не поможет, – развел руками Чан. – Так что я останусь.
– Я с тобой.
– Бэк…
– Знаешь, мне тоже не особо хочется рассказывать, что же было здесь на самом деле. Но наши легенды должны совпадать. Так что я помогу тебе, просто скажи, что делать.
Чан не стал спорить и молча кивнул. Вдвоем они вернулись в дом Паков и принялись за дело. На заднем дворе Чанёль развел костер, и они с Бэком вытащили из дома и сожгли всю литературу, посвященную каннибализму, а так же блокноты, записки и дневники. Сухая бумага горела хорошо, и пламя взлетало в воздух с мириадами искр. Здесь парни и придумали легенду, которую должен был услышать остальной мир. Доказательства на лицо – больная нога и шрамы Чанёля, бледный вид исхудавшего Бэкхёна. Оставалось только правильно сыграть свои роли несчастных жертв. Конечно, любая пропущенная деталь могла вызвать подозрения, но парни тщательно проверили дом, надеясь, что человеческий фактор сыграет свое, и полицейские тоже много чего упустят. Тем более такое событие – маньяк найден, и более того, сам стал жертвой своего извращенного сознания.
Не так много лжи, но вместо патетического рассказа о культе каннибализма получилась жуткая история человеческой жестокости и грязного зверства.
Пока Бэк наблюдал за огнем, Чанёль вновь приготовил яд алииморте из оставшихся ягод и спрятал флакон среди других ядов. Тщательно стер отпечатки с лаборатории, как это проделывалось каждый вечер.
Бэк же за обратной целью направился в подвал. Он нерешительно спустился вниз, вспоминая свой сон, но теперь все казалось еще более нереальным. Бэк зашел в камеру для пленников, сел на кровати и потрогал стены вокруг, ощущая на пальцах легкую сырость. Находись он здесь такое долгое время, чтобы он на самом деле чувствовал? Может, воспринимал бы все сейчас иначе. Кто знает.
Под утро все было готово и проверено. Чанёль дремал на диване, вытянув ноги, а Бэк кемарил на его плече. Но вот уже начало светать. Пора было заканчивать этот спектакль и выходить на поклон.
– Я пойду позвоню, – прошептал Чанёль, с трудом разлепив глаза.
– Угу, – буркнул Бэк, откидываясь на спинку дивана.
Чан позвонил. В ожидании полицейских парни вышли на крыльцо, окунаясь в утреннюю прохладу. Бэкхёну было страшно. Он не верил, что все закончилось, тем более, таким образом. Он не знал, как после этого вернуться к нормальной жизни. Поэтому сейчас просто ждал, каким боком повернется к нему судьба на этот раз, и что из этого выйдет. Все же домой хотелось, а что будет дальше, уже вопрос времени.
Это время тянулось более, чем полгода. Восемь месяцев телефонных звонков, светлых кабинетов и полного неведения. Только в одном Бэк был уверен насчет Чанёля – он не в тюрьме. Иначе, это точно стало бы известно, а так – полный штиль, как будто и не было такого человека вовсе. Чанёль просто исчез.
Возможно, Бэк хватался за самый мизерный шанс узнать о Паке. Иначе, как объяснить, что услышанные за дверью в доме Чондэ слова «та страшная история», «возвращается в субботу», «станция» и «лучше никому не знать» сложилось в одно единственной слово в его голове. Чанёль.
Только потом, подходя к услышанному более разумно, Бён предположил, что, возможно, господин Ким вовсе и не Чанёля имел в виду – ведь имя так и не было произнесено.
Однако, что-то Бэк все же забыл в субботу на маленькой станции.
Но что, если он просто выдает желаемое за действительное? Неужели ему на самом деле хочется увидеть Чана хотя бы краем глаза – убедиться, что все в порядке?
Бэкхён встал со скамейки, чувствуя как скрипят окаменевшие мышцы, и прошелся несколько раз туда-сюда вдоль перрона. С того момента, как он здесь, на станцию прибыло уже три поезда, с которых сходило по два-три пассажира, и пара экспрессов промчалось мимо. Надежда Бэкхёна таяла, как иней на шарфе. Какой же он сентиментальный идиот. Ну увидел бы он Чанёля, дальше-то что? Все, что их объединяет, так это пара страстных порывов и совместное преступление.
Что Бэк сказал бы Чанёлю? Узнал, как его здоровье? Не жалеет ли он о содеянном? Любит ли еще Бэкхёна?
При последней мысли Бэк яростно пнул близлежащий камешек, откатившийся за край платформы.
Ну вот зачем он мучает себя… Все приложили столько усилий, чтобы он забыл о своем страшном злоключении. А Бэкхён не может, не может забыть. Ему безумно стыдно, потому что, кажется, только один человек способен ему помочь. Рядом с Чанёлем он почувствовал себя по-настоящему защищенным от внешней опасности, и даже перестал бояться самого Пака.
Бэк просто чувствует себя брошенным, словно он все еще блуждает по лесу, и не может найти оттуда выход.
Сейчас Бэк уже ненавидел себя за проявленную слабость. Надо вернуться домой, выпить согревающего чая и писать курсовую. А все остальное не важно, все пройдет в скором времени.
Бэкхён уже подошел к лесенке, спуститься от станции вниз к дороге, как услышал гудок, предвещающий о прибытии следующего поезда. Ноги сами повели Бэка, и он бросился обратно. Навстречу ему шла супружеская пара в пальто примерно одного оттенка, пожилая женщина с чемоданом и мужчина с тонким кейсом. Больше никого.
Бэк устало обвел перрон глазами, но понимал, что это бесполезно. Два студента показали свои билеты и зашли внутрь поезда, который обычно не стоял на маленькой станции дольше десяти минут. Бён вздохнул, поражаясь глубине своей глупости, развернулся и побрел обратно.
Придурочный Пак, свалил, и даже никакой весточки от него нет. Уж давно нашел бы способ написать. Ну и пусть живет себе, как знает, эта шпала-людоед, этот…
– Бэкхён? – за спиной раздался удивленный бас, и Бэкхён врос в землю. Затем медленно повернулся.
За спиной стоял Чанёль в парке цвета хаки с меховым капюшоном, придерживая чемодан на колесиках и как на восьмое чудо света пялясь на Бэкхёна. Волосы, кажется, стали еще темнее и неряшливыми лохмами торчали в разные стороны.
«Чанёль?», «Откуда ты взялся?», «Где ты был?», «Ты что, красишь волосы?» – эти и другие вопросы роем крутились в голове Бэкхёна, образуя гудящий вихрь, который мешал сосредоточиться и выдать что-то осмысленное.
Бац! – это с треском шлепнулся на бок дорожный чемодан Чанёля, потому что тот обеими руками обхватил Бэка за плечи, сгребая его в охапку.
Слава Богу, на перроне было пусто, и никто подозрительно не косился на то, как один парень практически душит другого в неловких объятиях. Бэк слабо пискнул, глотая воздух, и Чан отстранился, разжимая руки.
– Прости, не рассчитал. Я замерз в этом поезде из-за того, что у них что-то там сломалось, и заснул, даже мышцы затекли. Хорошо, что мой сосед разбудил меня… Похоже, я еще сплю и точно проехал свою остановку.
– Да нет, все в порядке, – повел плечами Бён. – Добро пожаловать, вроде как.
Повисло неловкое молчание. Только тихий шум поезда нарушал тишину.
– Зачем ты пришел? – хрипло спросил, наконец, Чанёль. – Не думал, что кто-то еще знает о моем прибытии. Я просил не говорить.
– Ты просил не говорить мне? – Бэку тяжело было контролировать свой голос, который чуть не дрогнул на этих словах. В груди что-то неприятно перевернулось. Зря все же он пришел.
Чанёль кивнул, поднимая свой чемодан на колесики.
– Возможно, я бы нашел тебя сам, чтобы посмотреть, как у тебя дела, но я не хотел, чтобы ты беспокоился из-за моего присутствия. Не знаю, задержусь ли я здесь. Возможно в конце месяца я вернусь обратно в Сеул.
– Ты был все это время там?
– Да, я… – Чан чуть откинул голову назад, разминая плечи. – Мне нужно было уехать, чтобы спокойно переждать, пока все более или менее утихнет. Ну и в общем. Знаешь, ты совсем продрог.
Он коснулся плеча Бэкхёна, чувствуя насколько холодным стала его одежда.
– Я ждал, – ответил Бэкхён. – Я подслушал разговор господина Кима по телефону, он говорил о тебе, я это понял. И мне просто хотелось узнать, правда ли это, а то эта неизвестность просто убивала меня. Я ждал хоть какой-то вести от тебя все это время.
– Эм… Я не знал, – с неподдельным удивлением сказал Чанёль. – Хотя в первое время я много раз порывался, правда, но что-то останавливало меня. А потом стало как-то поздно… Идем уже скорее, не могу смотреть на тебя, дрожишь как лист на ветру. Нам надо сесть на автобус.
– Куда ты сейчас? – спросил Бэкхён, спускаясь вслед за Паком и отсчитывая каждый стук колесиков о ступеньки.
– Господин Ким предоставил мне временное жилье. А там посмотрим.
– А почему ты не хочешь остаться здесь?
– В смысле? – Чанёль остановился у подножия лестницы и поднял голову, глядя на Бэка, который замер у перил.
– В смысле жить. В смысле навсегда, – пояснил Бэкхён. – Зачем тебе теперь возвращаться в Сеул?
– Сейчас я прохожу курсы при университете, мне осталось еще полгода. Надо бы доучиться, а там и найти работу. Много всего, – неопределенно пожал плечами Чанёль и быстро спустился по оставшейся части лестницы, у подножия которой была остановка.
Здесь уже ждал небольшой автобус, который шел до города. Чан первым прыгнул на ступеньку, затаскивая за собой чемодан, а потом, словно само собой разумеющееся, подал руку Бэкхёну.
Автобус тронулся, и за окном побежали одноцветные полосы дороги.
Бэкхён сел у окна, сложив руки и наблюдая за мелькающими вдали домами, и отогреваясь после зимнего воздуха. Чан встал рядом, придерживаясь одной рукой за поручень, а другой не отпуская чемодан.
Через пятнадцать минут автобус добрался до города и пришло время сойти с него. Бэк вышел первым, а следом и Чан.
– Нам по дороге, так что я провожу тебя, – сказал он, и Бэкхён просто кивнул головой.
Они пошли рядом по тротуару. Беспорядочно постукивали колесики.
– Как ты живешь? – нарушил молчание Чанёль.
– Нормально. Все еще с дядей и тетей. Особенно ничего не изменилось, вот только иногда косятся в коридорах универа, или шепчутся.
– Тебя это задевает?
– Да нет, не особо, пусть шепчутся. Не могу же я им этого запретить… Там, где ты учишься никто не в курсе?
– Без подробностей, в крайнем случае, потому что ничего такого я не замечал. Иначе пришлось бы и оттуда уйти.
– Мы пришли, – внезапно остановился Бэк.
– Точно, ты близко живешь, – неловко усмехнулся Чанёль, перекидывая чемодан в другую руку. А мне нужно куда-то вниз по улице, судя по координатам Google Map.
– Не хочешь чаю хоть выпить с дороги, – предложил Бэк, чувствуя, что это будет достаточно вежливо.
– Ну… Ты уверен? Я бы не отказался, – протянул Чан и потопал вслед за Бэкхёном. Тот вытащил из кармана ключи и отпер дверь, заходя сам и приглашая гостя. Он помнил, что Чан уже был у него дома, правда, без ведома хозяев.
Пак поставил чемодан и снял кроссовки. Бэк уже стащил куртку и скинул ботинки, намереваясь пойти на кухню и поставить чайник. Только вот сделав пару шагов, он вдруг затормозил, оборачиваясь, чтобы задать какой-то вопрос, как чуть не был сбит с ног Чанёлем.
Чанёлем который быстрым порывом прижал Бэка к стене, припадая к его холодным губам. Бэкхён приоткрыл рот, и Чан глубоко целовал его, попутно скидывая с плеч парку. Коротко и шумно дыша, Бэк вцепился в чужие плечи, притягивая Чанёля ближе к себе.
Тот обхватил пальцами шею и голову Бэкхёна, скользя по каштановым, чуть влажным после улицы, прядям его волос. Бэк чувствовал, что ему как никогда жарко именно между стеной и Чанёлем.
– Ты все еще…? – еле выдавил он, когда Пак чуть отстранился. – Я все еще тебе…?
– Черт, Бэк, – хрипло перебил Чанёль. – Не было ни одного гребанного дня, когда я не думал о тебе.
Чан целовал Бэкхёна так, что тот плавился, будто и не ждал его столько часов на холоде. Словно не ждал его эти месяцы. Об обратном говорил напор Чанёля, который словно выплескивался потоками, скопившись за долгое время.
Они кое-как стянули друг с друга одежду, путаясь в штанах и рубашках, чуть не растягиваясь на полу. Бэкхён, однако, протер спиной все стены коридора, пока они добирались до его комнаты. Уже у самой двери он позволил Чану подхватить себя под бедра и втащить внутрь.
Чанёль повалил Бёна на простыню и навис сверху, прожигая голодным взглядом.
– Хотели вроде поесть, – неожиданно залился краской Бэк.
– Сначала тебя.
Он коротко коснулся губами скулы Бэка проложил влажную дорожку языком до уха, аккуратно прикусывая мочку. Бэкхён не знал, куда себя девать, как же сейчас поступить. С одной стороны, он не был к такому готов, а с другой – не находил в себе сил оттолкнуть Чанёля, который загородил для него весь мир.
После этого он был уже пригвожден к футону, чувствуя как чужие руки нежно касаются его тела, заставляя сердце стучать в ушах. Чанёль провел рукой по его бледному животу и скользнул по уже возбудившемуся органу, вызывая нервную дрожь. Он подтянул колени Бэка ближе к плечам, побудив того спрятать пылающее лицо в ладонях и нервно кусать губы. Чан просто убрал его ладони с лица, заставляя смотреть на себя открыто и прямо. Вот так он снова врывается в жизнь Бэкхёна, сметая все барьеры.
Томные и тягучие поцелуи сильнее распаляли их обоих, воздуха не хватало. Бэк даже не сразу почувствовал, что Чан протолкнул в него пальцы. Он оставил борозды на плечах Чанёля, судорожно вздохнув.
– П-подожди, – прошептал он. – Хватит.
Бэкхён сильнее стиснул зубы. Если бы он действительно хотел, чтобы Чан остановился, то разве не сопротивлялся бы сильнее? Вместо этого он только откинулся назад на простыни, сминая их в побелевших пальцах. А к чертям все.
Когда Чанёль вошел, то перед глазами все потемнело, и заплясали оранжевые круги. Бэк глубоко вдохнул, и в этой наступившей полутьме крепко обвил руками шею Чана, хрипло шепча его имя. От этого у Чанёля просто крышу снесло, и он, шире разведя острые колени Бэкхёна, вошел еще глубже, заставляя того изогнуться дугой и томно вскрикнуть.
Чан двигался в нем так остервенело, что буквально возил Бэкхёна спиной по футону, в ничто изминая простыни. Все тело сводило судорогами, и первая разрядка у обоих наступила быстро. Но болезненное возбужденное состояние никак не проходило, и они не переставали тесно вжиматься друг в друга, пока их вновь не захлестнуло.
Чан сжимал бедра Бэкхёна почти до синяков, рьяно оставляя на нем свои метки. Мое. Мое. Душой, телом, всем. И так безумно горячо звать друг друга по имени не через километры, а буквально выдыхая это как признание в чужие губы.
Бэк уже захныкал от бессилия, когда после третьего раза их начало отпускать. Он повалился назад, чувствуя, как ноют мышцы. Чан плюхнулся рядом, обвивая рукой за талию и пытаясь отдышаться.
– Отлично… я такой же ненормальный… как и ты, – выдавил Бэк, болезненно щурясь.
– Не могу сказать, что этому не рад, – с усмешкой хрипнул Чанёль, прикусывая мочку уха Бэкхёна. – Ты с каждым разом становишься все вкуснее.
Бэк ничего не ответил, стараясь хоть как-то навести в голове порядок. Он поддался просто безумному искушению, в которое сам же позволил себя утащить.
– Я в душ, – пробормотал он, кое-как сползая с футона и покидая затем комнату.
В душевой он устало оперся спиной о холодную плитку и пустил воду, которая смывала следы сотворенного разврата. Вот только алеющие засосы и проявляющиеся отметины на теле растворить вода не могла.
Возможно, сумасшествие заразно. И Бэкхён совершено запутался, потеряв логику в своих поступках. Сначала помчаться на станцию и мерзнуть там несколько часов в ожидании, а затем так безбашено отдаться чуть ли не на пороге. Если это не надвигающееся безумие, то что тогда?
Так и не найдя ответа, Бэк выбрался из кабинки, переоделся и, накинув на голову полотенце, вышел из ванной комнаты.
В его комнате Чанёля не оказалось. По спине Бэка пробежал холодок, вызванный вовсе не стекающими с головы каплями. Одежды Чана, включая его парку, тоже нигде не оказалось, вот только чемодан, сиротливо стоящий у входной двери, заставил Бэкхёна испытать облегчение.
В его голове промелькнула догадка, и он, накинув на плечи свою куртку, вышел на задний двор через дверь в кухне.
Чанёль стоял на крыльце и курил. Услышав за спиной чужое появление, он торопливо потушил сигарету.
– Прости, надеюсь, твои ничего не имеют против запаха дыма.
– С каких пор ты куришь?
– Месяц пятый, может быть. Не знаю. Как-то само собой получилось.
– Сеул не очень хорошо повлиял на тебя.
– Да не в этом дело, – отмахнулся Чанёль. – Понимаешь… у меня словно в груди дыра. Так что же мне будет с того, если там появится настоящая?
– Но это же вредно.
– Я знаю, поэтому и не собираюсь бросать. Я все еще не думаю, что искупил всего, так что добровольно буду медленно себя травить хотя бы сигаретами… Ты что с мокрой головой вышел, простудишься же.
– Ну и ладно, – пожал плечами Бэк, но его буквально впихнули обратно на кухню. Руки Чанёля продолжали лежать на его плечах, пока тот испытующе смотрел ему в глаза. Пахло табаком.
– Бэк… Прости меня за это. Вот почему я не могу здесь остаться – я не смогу держать себя в руках. Я пытался забыть, пытался убедить себя, что тебе лучше будет, если я исчезну. Но все это без толку, я не могу перестать хотеть, чтобы ты был рядом… И зачем только ты впустил меня в свой дом?
– Я не знал, как мне еще удержать тебя хоть на минуту, – признался Бэкхён, утыкаясь лбом в плечо Чана. – Чувствую себя, словно потерял в жизни что-то важное. Воспоминания преследуют, но я не могу не сбежать, не спрятаться. Ты уедешь, а я опять останусь с ними один. Поэтому прошу… Останься.
Полотенце соскользнуло на пол.
Чанёль, казалось, не мог поверить в то, что услышал.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь, – пробормотал он. – Я не могу, как обычные люди, не умею. Я не хочу, чтобы тебе снова было больно.
– Чанёль. Пожалуйста.
Чан замолчал, а затем отпустил Бэкхёна и вышел в коридор. Вернулся он довольно быстро и протянул Бэку что-то, завернутое в прозрачную оберточную бумагу. Это оказался небольшой букетик засушенных цветов. Аккуратная икебана из бледно-желтых астр.
– Я хотел оставить их на заборе после того, как уеду. Мне нужно будет вернуться в Сеул, чтобы закончить все дела. Но если ты правда этого хочешь, то поехали со мной.
Эти слова вырвались у него из груди. Он знал, что это ужасно глупо, и не мог поверить, что Бэк согласится на такое. Однако сам Чанёль отчаянно этого желал.
Все, что ему было нужно, так это Бэкхён. До такой степени нужен, что ребра ломаются под тяжестью сердца.
– Что? – оторопело переспросил Бэк, поднимая глаза. – Ты серьезно?
Чанёль кивнул.
– Ну да. Если ты обещаешь сделать это, то обратного пути уже не будет. Я хоть силой увезу тебя, как только ты закончишь учебу, – на одном дыхании сказал он. – Но если ты скажешь «нет», то я больше не покажусь тебе на глаза.
И тишина.
Бэкхён опустил глаза в пол, прикусывая губу.
Затем протянул ладонь.
Взял из рук Чанёля маленький букет.
В следующее мгновение его уже снова сгребли в охапку. Оба парня шлепнулись на пол. Бэк возмущено шикнул, стукнувшись копчиком, но ничего не сказал, пытаясь не задохнуться в крепких объятиях Чанёля.
– Я так счастлив сейчас, – прошептал Чанёль, и Бэку даже показалось, что в уголках глаз у него появились слезы. – Я люблю тебя.
Ну какой ребенок.
Бэкхён улыбнулся. Может он и нервничает, может ему и страшно, но в объятиях Чанёля по необъяснимой причине он чувствует себя спокойно. Чувствует что-то родное. И непонятно, от чего именно ему не хватает воздуха.
Можно ли назвать это любовью или как-то еще не имеет значения. Бэкхён просто думает, что может довериться этому и стать немного счастливее.
Потому что без Чанёля Бэкхён чувствует безграничную тоску. И кажется, что Чан ощущает тоже самое.
– Возможно, я буду твоим завтраком. И обедом. И ужином, – Бэкхён погладил Чанёля по голове и аккуратно отложил цветы в стороны, чтобы случайно их не помять. – В фигуральном смысле, конечно. И надо будет еще тете с дядей как-нибудь сообщить.
Засушенные цветы такие хрупкие, и все равно красивые. Бледно-желтые астры, как горящие звезды в декабрьском небе.
Но для Чанёля самая яркая звезда теперь ближе как никогда прежде.
КОНЕЦ
Я наблюдаю потолок, и это, правда, всё. ©
|
| |
| |
|
Forum EXO
